В одном палестинском монастыре в окрестностях Кесарии жил преподобный инок Зосима . Отданный в монастырь с самого детства, он подвизался в нем до 53 лет, когда был смущен помыслом: "Найдется ли и в самой дальней пустыне святой муж, превзошедший меня в трезвении и делании?"

Лишь только он помыслил так, ему явился Ангел Господень и сказал: "Ты, Зосима, по человеческой мере неплохо подвизался, но из людей нет праведного ни одного (Рим. 3, 10). Чтобы ты уразумел, сколько есть еще иных и высших образов спасения, выйди из этой обители, как Авраам из дома отца своего (Быт. 12, 1), и иди в монастырь, расположенный при Иордане".

Тотчас авва Зосима вышел из монастыря и вслед за Ангелом пришел в Иорданский монастырь и поселился в нем.

Здесь увидел он старцев, истинно просиявших в подвигах. Авва Зосима стал подражать святым инокам в духовном делании.

Так прошло много времени, и приблизилась святая Четыредесятница . В монастыре существовал обычай, ради которого и привел сюда Бог преподобного Зосиму. В первое воскресенье Великого поста служил игумен Божественную литургию, все причащались Пречистого Тела и Крови Христовых, вкушали затем малую трапезу и снова собирались в церкви.

Сотворив молитву и положенное число земных поклонов, старцы, испросив друг у друга прощения, брали благословение у игумена и под общее пение псалма "Господь просвещение мое и Спаситель мой: кого убоюся? Господь Защититель живота моего: от кого устрашуся?" (Пс. 26, 1) открывали монастырские ворота и уходили в пустыню.

Каждый из них брал с собой умеренное количество пищи, кто в чем нуждался, некоторые же и вовсе ничего не брали в пустыню и питались кореньями. Иноки переходили за Иордан и расходились как можно дальше, чтобы не видеть, как кто постится и подвизается.

Когда заканчивался Великий пост, иноки возвращались в монастырь на Вербное воскресенье с плодом своего делания (Рим. 6, 21-22), испытав свою совесть (1 Пет. 3, 16). При этом никто ни у кого не спрашивал, как он трудился и совершал свой подвиг.

В тот год и авва Зосима, по монастырскому обычаю, перешел Иордан. Ему хотелось глубже зайти в пустыню, чтобы встретить кого-нибудь из святых и великих старцев, спасающихся там и молящихся за мир.

Он шел по пустыне 20 дней и однажды, когда он пел псалмы 6-го часа и творил обычные молитвы, вдруг справа от него показалась как бы тень человеческого тела. Он ужаснулся, думая, что видит бесовское привидение, но, перекрестившись, отложил страх и, окончив молитву, обратился в сторону тени и увидел идущего по пустыне обнаженного человека, тело которого было черно от солнечного зноя, а выгоревшие короткие волосы побелели, как агнчее руно. Авва Зосима обрадовался, так как за эти дни не видел ни одного живого существа, и тотчас направился в его сторону.

Но лишь только нагой пустынник увидел идущего к нему Зосиму, тотчас пустился от него бежать. Авва Зосима, забыв свою старческую немощь и усталость, ускорил шаг. Но вскоре он в изнеможении остановился у высохшего ручья и стал слезно умолять удалявшегося подвижника: "Что ты бежишь от меня, грешного старца, спасающийся в этой пустыне? Подожди меня, немощного и недостойного, и подай мне твою святую молитву и благословение, ради Господа, не гнушавшегося никогда никем".

Неизвестный, не оборачиваясь, крикнул ему: "Прости, авва Зосима, не могу, обратившись, явиться лицу твоему: я ведь женщина, и нет на мне, как видишь, никакой одежды для прикрытия телесной наготы. Но если хочешь помолиться обо мне, великой и окаянной грешнице, брось мне покрыться свой плащ, тогда смогу подойти к тебе под благословение".

"Не знала бы она меня по имени, если бы святостью и неведомыми подвигами не стяжала дара прозорливости от Господа", - подумал авва Зосима и поспешил исполнить сказанное ему.

Прикрывшись плащом, подвижница обратилась к Зосиме: "Что вздумалось тебе, авва Зосима, говорить со мной, женщиной грешной и немудрой? Чему желаешь ты у меня научиться и, не жалея сил, потратил столько трудов?". Он же, преклонив колена, просил у нее благословения. Так же точно и она преклонилась пред ним, и долго оба один другого просили: "Благослови". Наконец подвижница сказала; "Авва Зосима, тебе подобает благословить и молитву сотворить, так как ты почтен саном пресвитерским и многие годы, предстоя Христову алтарю, приносишь Господу Святые Дары ".

Эти слова еще больше устрашили преподобного Зосиму. С глубоким вздохом он отвечал ей: "О мать духовная! Явно, что ты из нас двоих больше приблизилась к Богу и умерла для мира. Ты меня по имени узнала и пресвитером назвала, никогда меня прежде не видев. Твоей мере надлежит и благословить меня. Господа ради".

Уступив наконец упорству Зосимы, преподобная сказала: "Благословен Бог, хотящий спасения всем человекам". Авва Зосима ответил "Аминь", и они встали с земли. Подвижница снова сказала старцу: "Чего ради пришел ты, отче, ко мне, грешнице, лишенной всякой добродетели? Впрочем, видно, благодать Духа Святого наставила тебя сослужить одну службу, потребную моей душе. Скажи мне прежде, авва, как живут ныне христиане, как растут и благоденствуют святые Божии Церкви?"

Авва Зосима отвечал ей: "Вашими святыми молитвами Бог даровал Церкви и нам всем совершенный мир. Но внемли и ты мольбе недостойного старца, мать моя, помолись, ради Бога, за весь мир и за меня, грешного, да не будет мне бесплодным это пустынное хождение".

Святая подвижница сказала: "Тебе скорее надлежит, авва Зосима, имея священный чин, за меня и за всех молиться. На то тебе и сан дан. Впрочем, все поведенное мне тобою охотно исполню ради послушания Истине и от чистого сердца".

Сказав так, святая обратилась на восток и, возведя очи и подняв руки к небу, начала шепотом молиться. Старец увидел, как она поднялась в воздухе на локоть от земли. От этого чудного видения Зосима повергся ниц, усердно молясь и не смея произнести ничего, кроме "Господи, помилуй!"

Ему пришел в душу помысл - не привидение ли это вводит его в соблазн? Преподобная подвижница, обернувшись, подняла его с земли и сказала: "Что тебя, авва Зосима, так смущают помыслы? Не привидение я. Я - женщина грешная и недостойная, хотя и ограждена святым Крещением".

Сказав это, она осенила себя крестным знамением. Видя и слыша это, старец пал со слезами к ногам подвижницы: "Умоляю тебя Христом, Богом нашим, не таи от меня своей подвижнической жизни, но расскажи ее всю, чтобы сделать явным для всех величие Божие. Ибо верую Господу Богу моему, Им же и ты живешь, что для того и был я послан в эту пустыню, чтобы все твои постнические деяния сделал Бог явными для мира".

И святая подвижница сказала: "Смущаюсь, отче, рассказывать тебе о бесстыдных моих делах. Ибо должен будешь тогда бежать от меня, закрыв глаза и уши, как бегут от ядовитой змеи. Но всё же скажу тебе, отче, не умолчав ни о чем из моих грехов, ты же, заклинаю тебя, не преставай молиться за меня, грешную, да обрящу дерзновение в День Суда.

Родилась я в Египте и еще при жизни родителей, двенадцати лет отроду, покинула их и ушла в Александрию. Там лишилась я своего целомудрия и предалась безудержному и ненасытному любодеянию. Более семнадцати лет невозбранно предавалась я греху и совершала все безвозмездно. Я не брала денег не потому, что была богата. Я жила в нищете и зарабатывала пряжей. Думала я, что весь смысл жизни состоит в утолении плотской похоти.

Проводя такую жизнь, я однажды увидела множество народа, из Ливии и Египта шедшего к морю, чтобы плыть в Иерусалим на праздник Воздвижения Святого Креста . Захотелось и мне плыть с ними. Но не ради Иерусалима и не ради праздника, а - прости, отче, - чтобы было больше с кем предаваться разврату. Так села я на корабль.

Теперь, отче, поверь мне, я сама удивляюсь, как море стерпело мое распутство и любодеяние, как земля не разверзла своих уст и не свела меня заживо в ад, прельстившую и погубившую столько душ... Но, видно, Бог желал моего покаяния, не хотя смерти грешника и с долготерпением ожидая обращения.

Так прибыла я в Иерусалим и во все дни до праздника, как и на корабле, занималась скверными делами.

Когда наступил святой праздник Воздвижения Честнаго Креста Господня, я по-прежнему ходила, уловляя души юных в грех. Увидев, что все очень рано пошли в церковь, в которой находилось Животворящее Древо, я пошла вместе со всеми и вошла в церковный притвор. Когда настал час Святого Воздвижения, я хотела войти со всем народом в церковь. С большим трудом пробравшись к дверям, я, окаянная, пыталась втиснуться внутрь. Но едва я ступила на порог, как меня остановила некая Божия сила, не давая войти, и отбросила далеко от дверей, между тем как все люди шли беспрепятственно. Я думала, что, может быть, по женскому слабосилию не могла протиснуться в толпе, и опять попыталась локтями расталкивать народ и пробираться к двери. Сколько я ни трудилась - войти не смогла. Как только моя нога касалась церковного порога, я останавливалась. Всех принимала церковь, никому не возбраняла войти, а меня, окаянную, не пускала. Так было три или четыре раза. Силы мои иссякли. Я отошла и встала в углу церковной паперти.

Тут я почувствовала, что это грехи мои возбраняют мне видеть Животворящее Древо, сердца моего коснулась благодать Господня, я зарыдала и стала в покаянии бить себя в грудь. Вознося Господу воздыхания из глубины сердца, я увидела пред собой икону Пресвятой Богородицы и обратилась к ней с молитвой: "О Дево, Владычице, родившая плотию Бога - Слово! Знаю, что недостойна я смотреть на Твою икону. Праведно мне, блуднице ненавидимой, быть отвергнутой от Твоей чистоты и быть для Тебя мерзостью, но знаю и то, что для того Бог и стал человеком, чтобы призвать грешных на покаяние. Помоги мне, Пречистая, да будет мне позволено войти в церковь. Не возбрани мне видеть Древо, на котором плотию был распят Господь, проливший Свою неповинную Кровь и за меня, грешную, за избавление мое от греха. Повели, Владычице, да отверзутся и мне двери святого поклонения Крестного. Ты мне будь доблестной Поручительницей к Родившемуся от Тебя. Обещаю Тебе с этого времени уже не осквернять себя более никакою плотскою скверной, но как только увижу Древо Креста Сына Твоего, отрекусь от мира и тотчас уйду туда, куда Ты как Поручительница наставишь меня".

И когда я так помолилась, почувствовала вдруг, что молитва моя услышана. В умилении веры, надеясь на Милосердную Богородицу, я опять присоединилась к входящим в храм, и никто не оттеснил меня и не возбранил мне войти. Я шла в страхе и трепете, пока не дошла до двери и сподобилась видеть Животворящий Крест Господень.

Так познала я тайны Божии и, что Бог готов принять кающихся. Пала я на землю, помолилась, облобызала святыни и вышла из храма, спеша вновь предстать пред моей Поручительницей, где дано было мной обещание. Преклонив колени пред иконой, так молилась я пред ней:

"О Благолюбивая Владычице наша, Богородице! Ты не возгнушалась молитвы моей недостойной. Слава Богу, приемлющему Тобой покаяние грешных. Настало мне время исполнить обещание, в котором Ты была Поручительницей. Ныне, Владычице, направь меня на путь покаяния".

И вот, не кончив еще своей молитвы, слышу голос, как бы говорящий издалека: "Если перейдешь за Иордан, то обретешь блаженный покой".

Я тотчас уверовала, что этот голос был ради меня, и, плача, воскликнула к Богородице: "Госпоже Владычице, не оставь меня, грешницы скверной, но помоги мне", - и тотчас вышла из церковного притвора и пошла прочь. Один человек дал мне три медные монеты. На них я купила себе три хлеба и у продавца узнала путь на Иордан.

На закате я дошла до церкви святого Иоанна Крестителя близ Иордана. Поклонившись прежде всего в церкви, я тотчас спустилась к Иордану и омыла его святою водой лицо и руки. Затем я причастилась в храме святого Иоанна Предтечи Пречистых и Животворящих Тайн Христовых, съела половину от одного из своих хлебов, запила его святой Иорданской водой и проспала ту ночь на земле у храма. Наутро же, найдя невдалеке небольшой челн, я переправилась в нем через реку на другой берег и опять горячо молилась Наставнице моей, чтобы Она направила меня, как Ей Самой будет угодно. Сразу же после того я и пришла в эту пустыню".

Авва Зосима спросил у преподобной: "Сколько же лет, мать моя, прошло с того времени, как ты поселилась в этой пустыне?" - "Думаю, - отвечала она, - 47 лет прошло, как вышла я из Святого Града".

Авва Зосима вновь спросил: "Что имеешь или что находишь ты себе в пищу здесь, мать моя?" И она отвечала: "Было со мной два с половиной хлеба, когда я перешла Иордан, потихоньку они иссохли и окаменели, и, вкушая понемногу, многие годы я питалась от них".

Опять спросил авва Зосима: "Неужели без болезней пребыла ты столько лет? И никаких искушений не принимала от внезапных прилогов и соблазнов?" - "Верь мне, авва Зосима, - отвечала преподобная, - 17 лет провела я в этой пустыне, словно с лютыми зверями борясь со своими помыслами... Когда я начинала вкушать пищу, тотчас приходил помысл о мясе и рыбе, к которым я привыкла в Египте. Хотелось мне и вина, потому что я много пила его, когда была в миру. Здесь же, не имея часто простой воды и пищи, я люто страдала от жажды и голода. Терпела я и более сильные бедствия: мной овладевало желание любодейных песен, они будто слышались мне, смущая сердце и слух. Плача и бия себя в грудь, я вспоминала тогда обеты, которые давала, идя в пустыню, пред иконой Святой Богородицы, Поручницы моей, и плакала, моля отогнать терзавшие душу помыслы. Когда в меру молитвы и плача совершалось покаяние, я видела отовсюду мне сиявший Свет, и тогда вместо бури меня обступала великая тишина.

Блудные же помыслы, прости, авва, как исповедаю тебе? Страстный огнь разгорался внутри моего сердца и всю опалял меня, возбуждая похоть. Я же при появлении окаянных помыслов повергалась на землю и словно видела, что предо мной стоит Сама Пресвятая Поручительница и судит меня, преступившую данное обещание. Так не вставала я, лежа ниц день и ночь на земле, пока вновь не совершалось покаяние и меня не окружал тот же блаженный Свет, отгонявший злые смущения и помышления.

Так жила я в этой пустыне первые семнадцать лет. Тьма за тьмой, беда за напастью обстояли меня, грешную. Но с того времени и доныне Богородица, Помощница моя, во всем руководствует мною".

Авва Зосима опять спрашивал: "Неужели тебе не потребовалось здесь ни пищи, ни одеяния?"

Она же отвечала: "Хлебы мои кончились, как я сказала, в эти семнадцать лет. После того я стала питаться кореньями и тем, что могла обрести в пустыне. Платье, которое было на мне, когда перешла Иордан, давно разодралось и истлело, и мне много потом пришлось терпеть и бедствовать и от зноя, когда меня палила жара, и от зимы, когда я тряслась от холода. Сколько раз я падала на землю, как мертвая. Сколько раз в безмерном борении пребывала с различными напастями, бедами и искушениями. Но с того времени и до нынешнего дня сила Божия неведомо и многообразно соблюдала мою грешную душу и смиренное тело. Питалась и покрывалась я глаголом Божиим, всё содержащим (Втор. 8, 3), ибо не о хлебе едином жив будет человек, но о всяком глаголе Божием (Мф. 4, 4; Лк. 4, 4), и не имеющие покрова камением облекутся (Иов. 24, 8), если совлекутся греховного одеяния (Кол. 3, 9). Как вспоминала, от сколького зла и каких грехов избавил меня Господь, в том находила я пищу неистощимую".

Когда авва Зосима услышал, что и от Священного Писания говорит на память святая подвижница - от книг Моисея и Иова и от псалмов Давидовых , - тогда спросил преподобную: "Где, мать моя, научилась ты псалмам и иным Книгам?"

Она улыбнулась, выслушав этот вопрос, и отвечала так: "Поверь мне, человек Божий, ни единого не видела человека, кроме тебя, с тех пор, как перешла Иордан. Книгам и раньше никогда не училась, ни пения церковного не слышала, ни Божественного чтения. Разве что Само Слово Божие, живое и всетворческое, учит человека всякому разуму (Кол. 3, 16; 2 Пет. 1, 21; 1 Фес. 2, 13). Впрочем, довольно, уже всю жизнь мою я исповедала тебе, но с чего начинала, тем и кончаю: заклинаю тебя воплощением Бога-Слова - молись, святой авва, за меня, великую грешницу.

И еще заклинаю тебя Спасителем, Господом нашим Иисусом Христом - все то, что слышал ты от меня, не сказывай ни единому до тех пор, пока Бог не возьмет меня от земли. И исполни то, о чем я сейчас скажу тебе. Будущим годом, в Великий пост , не ходи за Иордан, как ваш иноческий обычай повелевает".

Опять удивился авва Зосима, что и чин их монастырский известен святой подвижнице, хотя он пред нею не обмолвился о том ни одним словом.

"Пребудь же, авва, - продолжала преподобная, - в монастыре. Впрочем, если и захочешь выйти из монастыря, ты не сможешь... А когда наступит святой Великий четверг Тайной Вечери Господней, вложи в святой сосуд Животворящего Тела и Крови Христа, Бога нашего, и принеси мне. Жди же меня на той стороне Иордана, у края пустыни, чтобы мне, придя, причаститься Святых Таин. А авве Иоанну, игумену вашей обители, так скажи: внимай себе и стаду своему (Деян. 20, 23; 1 Тим. 4, 16). Впрочем, не хочу, чтобы ты теперь сказал ему это, но когда укажет Господь".

Сказав так и испросив еще раз молитв, преподобная повернулась и ушла в глубину пустыни.

Весь год старец Зосима пребыл в молчании, никому не смея открыть явленное ему Господом, и прилежно молился, чтобы Господь сподобил его еще раз увидеть святую подвижницу.

Когда же вновь наступила первая седмица святого Великого поста, преподобный Зосима из-за болезни должен был остаться в монастыре. Тогда он вспомнил пророческие слова преподобной о том, что не сможет выйти из монастыря. По прошествии нескольких дней преподобный Зосима исцелился от недуга, но все же остался до Страстной седмицы в монастыре.

Приблизился день воспоминания Тайной вечери. Тогда авва Зосима исполнил поведенное ему - поздним вечером вышел из монастыря к Иордану и сел на берегу в ожидании. Святая медлила, и авва Зосима молил Бога, чтобы Он не лишил его встречи с подвижницей.

Наконец преподобная пришла и стала по ту сторону реки. Радуясь, преподобный Зосима поднялся и славил Бога. Ему пришла мысль: как она сможет без лодки перебраться через Иордан? Но преподобная, крестным знамением перекрестив Иордан, быстро пошла по воде. Когда же старец хотел поклониться ей, она запретила ему, крикнув с середины реки: "Что творишь, авва? Ведь ты - иерей, носитель великих Тайн Божиих".

Перейдя реку, преподобная сказала авве Зосиме: "Благослови, отче". Он же отвечал ей с трепетом, ужаснувшись о дивном видении: "Воистину неложен Бог, обещавший уподобить Себе всех очищающихся, насколько это возможно смертным. Слава Тебе, Христе Боже наш, показавшему мне через святую рабу Свою, как далеко отстою от меры совершенства".

После этого преподобная просила его прочитать "Верую" и "Отче наш". По окончании молитвы она, причастившись Святых Страшных Христовых Таин, простерла руки к небу и со слезами и трепетом произнесла молитву святого Симеона Богоприимца : "Ныне отпущаеши рабу Твою, Владыко, по глаголу Твоему с миром, яко видеста очи мои спасение Твое".

Затем вновь преподобная обратилась к старцу и сказала: "Прости, авва, еще исполни и другое мое желание. Иди теперь в свой монастырь, а на следующий год приходи к тому иссохшему потоку, где мы первый раз говорили с тобой". "Если бы возможно мне было, - отвечал авва Зосима, - непрестанно за тобой ходить, чтобы лицезреть твою святость!" Преподобная снова просила старца: "Молись, Господа ради, молись за меня и вспоминай мое окаянство". И, крестным знамением осенив Иордан, она, как прежде, прошла по водам и скрылась во тьме пустыни. А старец Зосима возвратился в монастырь в духовном ликовании и трепете и в одном укорял себя, что не спросил имени преподобной. Но он надеялся на следующий год узнать наконец и ее имя.

Прошел год, и авва Зосима снова отправился в пустыню. Молясь, он дошел до иссхошего потока, на восточной стороне которого увидел святую подвижницу. Она лежала мертвая, со сложенными, как подобает, на груди руками, лицом обращенная к Востоку. Авва Зосима омыл слезами ее стопы, не дерзая касаться тела, долго плакал над усопшей подвижницей и стал петь псалмы, подобающие скорби о кончине праведных, и читать погребальные молитвы. Но он сомневался, угодно ли будет преподобной, если он погребет ее. Только он это помыслил, как увидел, что у главы ее начертано: "Погреби, авва Зосима, на этом месте тело смиренной Марии. Воздай персть персти. Моли Господа за меня, преставльшуюся месяца апреля в первый день, в самую ночь спасительных страданий Христовых, по причащении Божественной Тайной Вечери".

Прочитав эту надпись, авва Зосима удивился сначала, кто мог сделать ее, ибо сама подвижница не знала грамоты. Но он был рад наконец узнать ее имя. Понял авва Зосима, что преподобная Мария, причастившись Святых Тайн на Иордане из его рук, во мгновение прошла свой дальний пустынный путь, которым он, Зосима, шествовал двадцать дней, и тотчас отошла ко Господу.

Прославив Бога и омочив слезами землю и тело преподобной Марии, авва Зосима сказал себе: "Пора уже тебе, старец Зосима, совершить поведенное тебе. Но как сумеешь ты, окаянный, ископать могилу, ничего не имея в руках?" Сказав это, он увидел невдалеке в пустыне лежавшее поверженное дерево, взял его и начал копать. Но слишком суха была земля, сколько ни копал он, обливаясь потом, ничего не мог сделать. Распрямившись, авва Зосима увидел у тела преподобной Марии огромного льва, который лизал ее стопы. Старца объял страх, но он осенил себя крестным знамением, веруя, что останется невредим молитвами святой подвижницы. Тогда лев начал ласкаться к старцу, и авва Зосима, возгораясь духом, приказал льву ископать могилу, чтобы предать земле тело святой Марии. По его слову лев лапами ископал ров, в котором и было погребено тело преподобной. Исполнив завещанное, каждый пошел своей дорогой: лев - в пустыню, а авва Зосима - в монастырь, благословляя и хваля Христа, Бога нашего.

Придя в обитель, авва Зосима поведал монахам и игумену, что видел и слышал от преподобной Марии. Все дивились, слушая о величии Божием, и со страхом, верой и любовью установили творить память преподобной Марии и почитать день ее преставления. Авва Иоанн, игумен обители, по слову преподобной, с Божией помощью исправил в обители то, что надлежало. Авва Зосима, пожив еще Богоугодно в том же монастыре и немного не дожив до ста лет, окончил здесь свою временную жизнь, перейдя в жизнь вечную.

Так передали нам дивную повесть о житии преподобной Марии Египетской древние подвижники славной обители святого всехвального Предтечи Господня Иоанна, расположенной на Иордане. Повесть эта первоначально не была ими записана, но передавалась благоговейно святыми старцами от наставников к ученикам.

Я же, - говорит святитель Софроний , архиепископ Иерусалимский (память 11 марта), первый описатель Жития, - что принял в свой черед от святых отцов, все предал письменной повести.

Бог, творящий великие чудеса и великими дарованиями воздающий всем, с верою к Нему обращающимся, да вознаградит и читающих, и слушающих, и передавших нам эту повесть и сподобит нас благой части с блаженной Марией Египетской и со всеми святыми, Богомыслием и трудами своими угодившими Богу от века. Дадим же и мы славу Богу Царю вечному, да и нас сподобит милость обрести в День Судный о Христе Иисусе, Господе нашем, Ему же подобает всякая слава, честь, и держава, и поклонение со Отцем, и Пресвятым и Животворящим Духом, ныне и присно и во веки веков, аминь.

В далёкие времена, когда в Палестине, на берегах реки Иордан стояло множество мужских и женских монастырей, в одной из этих святых обителей жил старый монах Зосима. Он принял иноческий постриг ещё в ранней юности и всю жизнь провёл в монашеских подвигах: посте, трудах и молитве. Своим благочестием Зосима превзошёл всех окружавших его монахов. Из-за этого ему было очень трудно хранить свою душу в смирении, считать себя грешником и не превозноситься над другими людьми. Зосима боролся с гордостными мыслями, но они не давали ему покоя. Господь помиловал Своего верного раба и избавил его от опасного искушения; ведь гордость - это страшный грех, и человек, который поверил в то, что он лучше других, может в один момент потерять помощь Божью и потом впасть в страшные преступления. Бог послал к монаху Своего Ангела.

- Зосима! - Обратился небесный вестник к старцу, - ты всю жизнь служил Богу и усердно трудился, но никто из людей не может сказать, что он достиг духовного совершенства. Есть подвиги, о которых ты даже не слышал, и они труднее совершённых тобою. Чтобы узнать, какие разные пути ведут людей ко спасению, оставь обитель твою и иди в монастырь, который расположен на самом берегу Иордана.

Божий служитель послушался ангельского повеления и отправился в указанную ему обитель. Он поселился там и прожил до начала Великого поста. В этом монастыре был обычай: в первую неделю Святой Четыредесятницы (как иначе называется Великий пост) все иноки причащались Святых Христовых Тайн, а затем уходили в расположенную на другом берегу Иордана пустыню. Монахи разбредались по выжженому солнцем простору так далеко, что не видели ни друг друга, ни монастыря, ни края пустыни и в полном одиночестве проводили весь пост. Они почти ничего не ели, жили под открытым небом и непрестанно молились. Так сурово проводили иноки почти сорок дней, а к празднику Вербного Воскресенья возвращались в свою обитель.

Последовал обычаю и Зосима. Он взял с собой немного воды и пищи и, усердно помолившись, пошёл вглубь каменистой пустыни. Солнце нещадно палило подвижника, а налетавший временами ветер бросал ему в лицо горсти мелкого сухого песка, но старец, молясь про себя Богу, продолжал путь. Так шёл он целых двадцать дней, останавливаясь по временам, чтобы совершить положенные молитвы. Ел он очень мало, спал на камнях… Зосима хотел зайти в самую глубину пустыни, туда, куда не добираются даже иноки иорданского монастыря. «Может быть, - думал монах, - там я встречу подвижников, показать которых обещал мне через ангела Господь…»И надежда старца не осталась тщетной.

Солнце стояло в зените, ярко сияя на бледно-голубом небе и окрашивая в светлые тона серые пустынные камни. Зосима остановился близ устья высохшего ручья и начал читать молитвы. Вдруг ему показалось, что справа от него мелькнула человеческая тень. Монах осенил себя крестом. «Откуда тут люди, - подумал он, - скорее всего, это бес показывает мне небылицы». Закончив молиться, старец обернулся туда, где видел тень и замер в изумлении. В нескольких десятков метров от него стоял обнажённый человек, необычайно худой и тёмный от загара. Волосы незнакомца спускались только до плеч и были белее снега. Зосима быстро пошёл навстречу человеку, но тот, увидев, что монах заметил его, бросился бежать. Старец поспешил вдогонку.

- Стой, раб Божий, не убегай от меня! - Кричал он, но незнакомец не останавливался. Наконец, потеряв силы, Зосима стал со слезами умолять пустынника прекратить убегать от него. Тогда беглец остановился и крикнул старцу:

- Отец Зосима, прости меня! Я не могу позволить тебе подойти ко мне поближе, потому что я - женщина и, как ты видишь, совсем не имею, чем прикрыть свою наготу. Если ты хочешь преподать мне, грешной, благословение - брось мне свой плащ и отвернись. Тогда я смогу приблизиться к тебе.

Зосима выполнил просьбу незнакомки и она, одевшись, подошла к нему.

- Зачем ты, отец Зосима, хотел видеть меня, грешную женщину? - Спросила пустынница. - Ты надеешься услышать от меня что-то полезное для души, научиться чему-нибудь?

Монах, поражённый прозорливостью неизвестной - ведь она назвала его по имени и узнала, для чего он пришёл в далёкую пустыню - пал ниц и стал просить подвижницу благословить его. Женщина также опустилась на колени и склонила голову к земле.

- Это ты благослови меня, отче! - Отвечала она.

Так подвижники лежали довольно долго, потому что никто не хотел признать себя старшим и преподать благословение другому.

- Отец Зосима, - говорила пустынница, - тебе подобает благословить меня, потому что ты - священник и многие годы предстоишь перед Божьим алтарём!

- О, духовная мать! - Смиренно возражал ей старец, - ты почтена от Господа великой благодатью: ты никогда раньше не видела меня, но называешь по имени и знаешь, что я священник! Это ты должна благословить меня!

Наконец, тронутая настойчивостью подвижника, пустынница произнесла:

- Благословен Бог, желающий спасения душам человеческим!

- Аминь. - Ответил Зосима и оба поднялись с земли.

- Человек Божий! - Произнесла незнакомка, - Скажи мне, как теперь живут христиане?

- Вашими молитвами, - ответствовал старец, - Бог даровал своим людям прочный мир. Помолись обо мне, раба Божия, чтобы моё странствование по пустыне принесло мне духовную пользу и было угодно Богу.

- Я недостойна молиться о тебе, - смиренно ответила пустынница, - но выполню твою просьбу, послушаюсь тебя, как старшего.

Она повернулась к востоку и, воздев руки к небу, начала тихо молиться. Зосима стоял за спиной пустынницы, в благоговейном трепете опустив глаза к земле. Некоторое время спустя, он взглянул на подвижницу и вдруг увидел, что та стоит на воздухе, не касаясь ногами каменистой почвы.

- Господи, помилуй! - В страхе прошептал старец и пал ниц. «А может быть, это не живой человек, а привидение, дух?» - мелькнуло в его уме. В этот момент незнакомка обернулась к монаху и подняла его с колен.

- Отец Зосима! - Проговорила она, - зачем ты смущаешься мыслью, что я - бесплотный дух? Я - всего лишь грешная женщина! - С этими словами она неспешно перекрестилась и произнесла - да избавит нас Бог от лукавого и всех козней его, ибо сильно нападает он на нас!

Услышав эти слова, старец до земли поклонился пустыннице и начал умолять её:

- Заклинаю тебя именем Создателя, ради Которого ты ушла в пустыню, расскажи мне о твоей Богоугодной жизни! Сам Господь привёл меня к тебе, чтобы ты поведала мне о своих подвигах!

- Прости меня, отец, - грустно склонила голову подвижница, - мне стыдно рассказывать о своей грешной жизни. Если я начну говорить о ней, ты в ужасе убежишь от меня, как от ядовитой змеи! Но, если ты хочешь, я открою перед тобой свою нечистую душу, а ты помолись обо мне.

И женщина начала свой рассказ.

- Я родилась в Египте, в одном небольшом селении. Родители мои были христианами и крестили меня в церкви. Но я не слушалась отца и мать. Мне казалось, что они живут бедно и скучно, слишком много трудятся. А я хотела другой жизни, искала беззаботного веселья и совсем не думала о спасении своей души. Я много огорчала своих родителей и не жалела их. Когда мне исполнилось двенадцать лет, я убежала из дома и пришла в богатый город Александрию. Там я стала жить так, как мне хотелось: веселилась с нецеломудренными юношами, пила вино, пела грешные песни… Мне казалось, что это и есть счастье. Так я прожила, - страшно подумать! - целых семнадцать лет! Однажды я увидела множество людей, которые шли в порт и садились там на большой корабль. «Куда вы собираетесь плыть?» - спросила я у них. - «Мы едем в святой город Иерусалим, на праздник воздвижения Креста на котором был распят Сам Христос!» - ответили мне. Я спросила: «А можно мне отправиться с вами?» - вовсе не думая о том, чтобы поклониться Кресту, помолиться пострадавшему за нас Спасителю. Мне просто захотелось отправиться в неизвестные края, познакомиться с новыми людьми… Познакомиться, чтобы научить их бесстыдно веселиться вместе со мной… «Поезжай, если у тебя есть деньги, чтобы заплатить за дорогу!» - сказали мне корабельщики. - «У меня ничего нет. - Дерзко ответила я, - но я буду развлекать вас в пути! Я умею петь, плясать… Возьмите меня с собой! Со мной вы не заскучаете!» Они засмеялись и пропустили меня на корабль…

Пустынница низко опустила голову и горько заплакала.

- Отче! - Обратилась она к Зосиме, - мне стыдно говорить о своих преступлениях! Я боюсь, что солнце не выдержит моих слов и померкнет!

- Говори, мать моя, говори! - Со слезами воскликнул Зосима, - продолжай свой поучительный рассказ!

И женщина вновь заговорила.

- Я без устали совращала на грех многих и многих людей. Немало юношей, отправившихся в путешествие для спасения своих душ, я увлекла в разврат и безумные кутежи. Но Господь терпел моё беззаконие, потому что хотел, чтобы я покаялась. И этот день настал. Когда мы приплыли в Иерусалим, наступил праздник Воздвижения Креста Господня. Я проснулась утром после проведённой в греховном веселье ночи и вышла на улицу. Все люди куда-то спешили и я последовала за ними. Сама не зная зачем, я шла по узким извилистым улицам города и, наконец, увидела двери святого храма, к которым стекались богомольцы. Я зашла в притвор и хотела вместе со всеми войти в церковь, чтобы посмотреть на её внутреннее убранство, но какая-то сила помешала мне. Люди толпились у входа и медленно исчезали внутри храма, а меня кто-то постоянно отталкивал. Я долго боролась с людским потокам, думая, что по слабости сил не могу протесниться в заветную дверь. Наконец, я так устала, что отошла в сторону и встала в углу. Всё моё тело болело, но мне почему-то очень хотелось всё-таки попасть в церковь и увидеть Крест, на котором был распят Христос. Наконец, поток богомольцев иссяк, и я осталась в притворе одна. Тогда я снова подошла к открытой двери - но словно наткнулась на невидимую стену. Тут я поняла, что не толпа мешала мне войти в Церковь, но Сам Бог запрещал мне это за мои грехи. Мне стало очень горько и я заплакала. «Все люди, - думала я, - беспрепятственно входят в Дом Господень, а я одна недостойна этого! Какая же я мерзкая!» В этот момент мне вдруг представился весь ужас того, как жила я уже много лет… Со слезами я начала бить себя в грудь и тяжко вздыхать из глубины сердца. Подняв глаза, я увидела образ Пресвятой Богородицы, висевший над входом в церковь. Пречистая строго и в то же время ласково взирала с иконы и мне показалось, что Она смотрит прямо в мою душу. «Матерь Божия! - Вырвалось из моих уст, - я понимаю, что Тебе, Чистой телом и душой неприятно, что я, блудница, обращаюсь к Тебе. Но я слышала, что Бог, Которого Ты родила, пришёл на землю для того, чтобы спасти грешников, привести их к покаянию. Приди же мне, всеми оставленной, на помощь! Я много лет грешила с разными людьми, но совсем не думала о Боге и поэтому я очень одинока… Для меня одной закрылись двери святого храма… Умоли Сына Своего, о, Царица, чтобы и я могла войти в церковь и поклониться Кресту, на котором он был распят! А я… Я обещаю тебе, что больше не буду жить, как прежде, уйду прочь от греховных соблазнов, отправлюсь туда, куда повелишь мне Ты…» Помолившись, я почувствовала в своей душе некоторое облегчение, надежду на милость Божию. С душевным трепетом я подошла ко входу в храм и, осенив себя крестным знамением, переступила порог. Благоговейный ужас охватил моё сердце. Я пала ниц и поклонилась Кресту Господню, облобызала его. «Господи! - Думала я, - как же Ты милостив! Ты не отвергаешь даже самых страшных грешников, если они каются перед Тобой!» Я подошла к образу Богоматери и, опустившись на колени, стала молиться: «Царица Небесная! Благодарю Тебя, что ты позволила мне, окаянной грешнице, прикоснуться к Честному Кресту Сына Твоего! Теперь пришло время исполнить то, что я обещала: молю Тебя, Владычица, укажи мне путь покаяния, научи, как исправить свою жизнь!» Произнеся эти слова, я услышала голос, доносившийся откуда-то издалека: «Если перейдёшь Иордан, то найдёшь покой своей душе». Я поняла, что получила ответ от Пресвятой Богородицы и воскликнула: «Пречистая, не оставь меня!» Затем быстро пошла прочь. Около церкви какой-то незнакомец дал мне три монеты и сказав: «возьми это, мать!», смешался с народом. На эти деньги я купила три больших каравая хлеба и пошла к реке.Путь до Иордана был не близок, и мне пришлось идти почти целый день. Всю дорогу я горько плакала о своих тяжких грехах и лишь закате добралась до берега. Умылась в реке, выпила воды из неё. Близ Иордана стоял небольшой храм во имя святого Иоанна Предтечи. Я помолилась в нём и причастилась Святых Христовых Тайн. Мне было надо перебраться на противоположный берег Иордана, но на реке не было ни моста, ни перевозчика. «Царица Небесная, помоги мне!» - взмолилась я и пошла вдоль заросшего тростником берега. Вдруг, у самой воды, я заметила небольшую лодку, в которой лежало длинное лёгкое весло. «Матерь Божия! - Со слезами благодарности воскликнула я, - как же быстро Ты слышишь наши молитвы!..» Благополучно переправившись через реку, я пошла вглубь пустыни. С тех пор я живу здесь совершенно одна, уповая на милость Божию ко мне, окаянной.

- Скажи мне, госпожа, сколько лет ты провела в пустыне? - Спросил потрясённый рассказом подвижницы Зосима.

- Я думаю, что с тех пор, как я перешла Иордан, прошло сорок семь лет. - Ответила старица.

- Но что же ты ела всё это время? - Изумился монах.

- Те караваи, которые я принесла из Иерусалима, я вкушала по маленькому кусочку и мне хватило их на несколько лет. Когда они закончились, я стала питаться травами и кореньями, растущими кое-где в пустыне.

- Но как - недоумевал старец, - как ты жила тут совсем одна? Неужели тебя не смущали греховные помыслы и желания, не нападали бесы?

- Ах, отче… - горестно вздохнула подвижница, - я боюсь даже вспоминать о тех страданиях, которые перенесла в первые годы своей отшельнической жизни. Я опасаюсь, что если я заговорю об этом, терзавшие меня лютые помыслы вновь вернутся и нападут на мою душу.

- Не страшись и не скрывай от меня ничего, - проговорил Зосима, я хочу знать все подробности твоей жизни, потому что она очень поучительна.

Пустынница низко склонила голову и, как бы превозмогая себя, тихо заговорила:

- Поверь мне, отец Зосима, что первые семнадцать лет, которые я провела в этих безлюдных местах, я невыразимо страдала. Мои безумные страсти нападали на меня, как дикие звери. Я ела сухой хлеб и горькие травы, а мне мучительно хотелось мяса и рыбы, ведь я привыкла к ним в Египте. Перед моими глазами вставали картины буйного веселья; я хотела выпить вина, которое очень любила… Когда я молилась, мне на ум вдруг начинали приходить непристойные песни - в Александрии я пела их каждый день… А что сказать о тоске и невыразимой тяжести, давившей по временам на мою душу?.. Казалось, мне нет спасения, наваждение никогда не кончится… Но я представляла, что Сама Богородица, Которой я обещала исправиться, смотрит на меня… Я со слезами молилась Ей, просила отогнать от меня искушение, очистить грешное сердце. Упав ниц, я не переставая молилась по многу часов; представляла, как Царица Небесная судит меня за нечистоту и неверность данному обету. Наконец, в душе моей прояснялось и на сердце водворялосьспокойствие, как бы некий чистый свет разливался вокруг… Так я прожила семнадцать лет, почти постоянно сражаясь с греховными страстями, которые когда-то сама поселила в своей душе. Пречистая Владычица помогала мне, давала силы, чтобы перенести тяжёлую борьбу. Семнадцать лет я предавалась в Александрии порочной жизни, и столько же сражалась с грехом в пустыне. А потом Господь помиловал меня и в сердце моё сошёл покой. Теперь, по милости Божьей, я не чувствую голода и жажды, не мёрзну ветреными ночами и не страдаю от полуденного зноя. А главное - страсти отступили и больше не терзают моё грешное тело и душу. Я нахожу себе пищу в надежде на спасение… Как сказано в Священном Писании: «не хлебом единым будет жив человек».

- Скажи мне, - задумчиво проговорил Зосима, - откуда ты знаешь слова святого Евангелия? Ведь ты говорила, что раньше никогда не думала о спасении души, а в пустыне книг нет…

- Да, отче. - Ответила подвижница, - более того: я не умею читать и писать и никогда не слушала чтения Библии. Но слово Божие проникает везде и достигает даже до меня, неизвестной миру… Господь Сам вразумляет Своих рабов.

- Благословен Бог, - В восхищении воскликнул старец, - Который творит дела дивные и великие! Слава Тебе Боже, что Ты показал мне, как Ты милуешь и награждаешь служащих Тебе!

- Заклинаю тебя Господом, - строго посмотрела на монаха пустынница, - никому не рассказывай обо мне, пока я жива. Через год, если Бог даст, ты снова увидишь меня. Великим постом не переходи Иордана, как это принято в вашем монастыре, но оставайся в обители.

Зосима с немым изумлением взглянул на подвижницу. «Она знает и о порядках, заведённых в нашем монастыре!» - подумал он. А старица продолжала свою речь:

- Впрочем, если ты и захочешь, не сможешь в этот раз пойти в пустыню… - Предсказала она. - В Великий Четверг, в день, когда Спаситель установил Таинство Причастия, возьми Святые Тайны - Тело и Кровь Христовы, и иди к деревне, стоящей на берегу реки. Я приду туда, и ты приобщишь меня Святыни. Ведь все те годы, что я провела здесь, я не причащалась… Теперь я стремлюсь к этому всей душой. Не отринь моей мольбы, прошу тебя…

- Конечно, госпожа, я исполню всё, как ты повелишь! - быстро проговорил Зосима.

- Благодарю тебя… А Иоанну, игумену обители, в которой ты живёшь, скажи: «смотри за собой и за своей братией. Вам надо во многом исправиться». Впрочем, сделай это не сейчас, а когда тебе укажет Господь. И ещё, отче, прошу тебя: молись обо мне, окаянной!

- И ты поминай меня в своих святых молитвах, угодница Божия! - Со слезами на глазах проговорил старец.

После этих слов отшельница поклонилась Зосиме и пошла вглубь пустыни.

«Слава Тебе, Боже, что Ты показал мне подвижницу, перед которой все мои труды кажутся детскими играми!» - с душевным трепетом молился старец, возвращаясь в свой монастырь. Он выполнил просьбу пустынницы и никому не сказал о ней ни слова. «Как же не скоро я снова увижу её святой лик, - грустно думал Зосима, - год - это так долго!» Он хотел бы всегда следовать за отшельницей, учась от неё вере и самоотвержению, стремлению к Богу и молитве, смирению и покаянию. Но это было невозможно.

Наступил Великий пост. Обитатели иорданского монастыря стали готовиться уйти в пустыню. Но Зосима, как и предсказала подвижница, не смог покинуть обитель. Он тяжело заболел. К середине Святой четыредесятницы старец поправился, но, помня слова пустынницы, не стал выходить из монастыря. Наконец, настала Страстная Седьмица. В Великий Четверг отец Зосима отслужил Божественную Литургию вместе с возвратившимися из пустыни монахами, а затем, благоговейно положив в небольшую чашу частицу Святых Даров, отправился к Иордану. Старец взял с собой и немного еды: вымоченной в воде пшеницы и сушёных смокв. Вечерело. Солнце уже спустилось за горизонт и только багряные отблески, лежавшие на стремительно темнеющем небе напоминали о прошедшем дне. Пустынница не приходила. «А может быть, я опоздал? - Тревожно думал Зосима, - вдруг она пришла сюда раньше меня, подождала немного и вернулась в пустыню, решив, что я забыл о её просьбе? Наверное, я недостоин видеть святой лик великой подвижницы, поэтому Господь и не даёт мне этого счастья…» Над пустыней взошла огромная, почти круглая луна. Одна за другой стали загораться крупные южные звёзды. В ночной тишине казалось, что пустыня светится изнутри неярким, таинственным сиянием. «Господи! - Из глубины души молился старец, - прошу тебя, дай мне узреть Твою угодницу! Теперь я понял, как я слаб и грешен; вижу, что не сделал и сотой доли того, что сотворили избранные рабы Твои! Не дай же мне уйти отсюда не успокоенным, скорбящим под бременем грехов моих!» Зосима посмотрел на реку и горькая мысль пронзила его душу: «Как же пустынница переправится через Иордан?» - подумал монах, - «ведь сейчас - поздний вечер, и на реке нет никого, кто перевёз бы её!» Вдруг, на противоположном берегу, у самой воды Зосима увидел высокую худую человеческую фигуру. «Это она!» - с замиранием сердца подумал старец. А пустынница, озаряемая ночным светилом, перекрестила реку и, не колеблясь ни минуты, пошла по лунной дорожке как по прочному мосту. «Господи, дивны дела Твои!» - невольно воскликнул старец и хотел упасть на колени, но подвижница не позволила ему:

- Остановись, что ты делаешь! - Крикнула она, идя по воде, - ты священник и несёшь Божественные Тайны!

Зосима остался стоять неподвижно, молча взирая на совершающееся чудо.

- Воистину велик Бог, делающий служащих Ему подобными Себе! - Шептал он, - пустынница идёт по реке, как ходил по морю Сам Спаситель Христос! Как же я ещё далёк от духовного совершенства, как я мог думать, что достиг чего-то великого!..

Когда подвижница подошла к нему, старец прочитал Символ веры, молитву Господню и причастил рабу Божию Тела и Крови Христовых. Приняв в себя Святыню, пустынница воскликнула:

- Ныне отпущаеши рабу Твою, Владыко, по слову Твоему с миром, ибо видели очи мои спасение Твое! - Затем, обратившись к старцу, она произнесла - отче, прошу тебя, не откажись исполнить и ещё одно моё желание. Сейчас возвращайся в свой монастырь, а через год приходи к тому ручью, где мы впервые встретились. Там ты снова увидишь меня. Этого хочет Бог.

- Если бы было можно, - склонив голову, отвечал отец Зосима, - я хотел бы всегда следовать за тобой и видеть твоё светлое лицо. Но, молю тебя, выполни и моё желание: вкуси немного пищи, принесённой мною.

С этими словами он раскрыл небольшую плетёную корзину, в которой лежали пшеница и фрукты. Святая притронулась концами своих тонких пальцев к пшенице и, взяв три зерна, поднесла их к устам.

- Этого довольно. - Проговорила она. - Благодать Господня насытит меня. Ты же, отче, умоляю, не забывай молиться обо мне, грешной.

- И ты молись обо мне! - До земли поклонился отшельнице Зосима. - И за царя, и за всех христиан проси Создателя…

Благоговейно глядя на угодницу Божию, он тихо заплакал. А пустынница снова осенила реку крестным знамением и пошла по ней, удаляясь от молчаливо взирающего ей вслед старца. Зосима же вернулся в обитель. В сердце его светилась тихая и ясная духовная радость. «Слава Тебе, Господи, что Ты показал мне Твою святую!» - молился инок. «Но как же её зовут? - Вдруг подумал он, - в следующий раз я обязательно узнаю у отшельницы её имя!»

Прошёл ещё один год. Старец снова отправился в пустыню. «Господи! - Горячо молился он, - помоги мне найти место, где ждёт меня Твоя угодница!» По едва заметным приметам, вспоминая пройденный два года назад путь, он добрался до высохшего ручья. Здесь Зосима начал внимательно смотреть по сторонам, надеясь увидеть преподобную. «Где же она?» - Думал старец, взирая на сухой песок и камни, меж которых кое-где виднелись колючие растения. Долго искал он подвижницу, горячо молил Создателя о помощи. Наконец, подойдя к самому берегу высохшего ручья, Зосима увидел пустынницу. Она лежала мёртвой на противоположном берегу. Руки угодницы Божией были сложены на груди, глаза закрыты, тело нетленно, словно святая только что скончалась. Припав к ногам усопшей, старец долго плакал. Затем по памяти прочитал положенные при погребении псалмы и молитвы. Вдруг он увидел надпись, начертанную на плотно слежавшемся песке над головой преподобной: «Погреби, отец Зосима, на этом месте тело смиренной Марии. Моли Бога за меня, скончавшуюся в первый день апреля, в ночь спасительных Страстей Христовых, после причащения Святых Тайн». Прочитав завещание подвижницы, старец с трепетом перекрестился. «Она умерла в ночь под Великую пятницу! - С благоговейным ужасом подумал Зосима, - это значит, что путь, который я прохожу за двадцать дней, угодница Божия преодолела за один час! Дивны дела Твои, Господи! К тому же, Мария говорила, что она неграмотна, а оставила надпись на песке… Или её начертал Ангел-хранитель преподобной?» Размышляя так, старец начал искать орудие, которым он мог бы выкопать могилу. Поднял с земли большую сухую ветку, попробовал ею почву. Слежавшийся каменистый песок с трудом поддавался старческой руке. Зосима тяжело вздохнул и поднял глаза. Вдруг он увидел перед собой огромного льва с роскошной рыжеватой гривой. Зверь стоял у тела преподобной и лизал её ноги. В страхе, старец осенил себя крестом. «Господи, молитвами рабы Твоей Марии, защити меня от хищника!» - с крепкой верой взмолился он. А лев, спокойно посмотрев на монаха, начал медленно приближаться к нему. Зосиме показалось, что зверь смотрит на него кротко и даже ласково. Ещё раз перекрестившись, старец обратился к животному:

- Великая подвижница завещала мне похоронить её тело, а я стар и не могу выкопать могилы. К тому же, у меня нет лопаты. Вырой своими когтями могилу для преподобной, а я погребув ней тело святой Марии.

Лев внимательно взглянул на монаха и, припав на передние лапы, начал быстро копать яму. Зосима с трепетом взирал, как дикий зверь готовит могилу для той, которая когда-то боролась со своими страстями, как с лютыми хищниками. «Перед тем, кто победил невидимых зверей, видимые становятся кроткими и послушными.» - думал старец. Наконец, яма была готова. Горячо молясь Богу, отец Зосима похоронил преподобную Марию и, поклонившись могильному холмику, пошёл в свою обитель. Тихая благоговейная радость, смешанная с лёгкой печалью, наполняла его душу.

Вернувшись в монастырь, старец рассказал его обитателям о преподобной Марии. Все очень удивлялись премудрости Божьей, сделавшей страшную грешницу великой святой. Отец Зосима передал игумену Иоанну слова, сказанные о нём подвижницей, и настоятель действительно нашёл в жизни обители недостатки, который благополучно исправил с Божьей помощью.

Отец Зосима прожил ещё немало лет и скончался в почти столетнем возрасте, угодив своей жизнью Господу. Святая Православная Церковь прославила его, как преподобного и празднует память угодника Божьего четвёртого апреля по церковному календарю (семнадцатого по новому стилю). А память о преподобной Марии, о великой праведнице, подающей нам пример покаяния, совершается Великим постом - в его пятую седьмицу. Житие святой звучит в четверг этой недели во всех православных храмах. Оно учит нас никогда не отчаиваться, но всегда твёрдо верить, что Господь спасёт нас, поможет избавиться от всех грехов, если мы будем искренне стремиться к Нему.

Преподобная мати Марие, моли Бога о нас!

Преподобная Мария Египетская – великая святая, чье удивительное житие мы каждый год слышим Великим постом. По привычке, слушая это чтение многие годы, ряд моментов, связанных с жизнью этой великой подвижницы, мы воспринимаем как само собой разумеющееся, не особо задумываясь над ними. Предлагаем остановиться на них поподробнее.
Лев, помогающий св. Зосиме копать яму, чтобы похоронить тело св. Марии

Лев, царь зверей, передними лапами выкопал яму, достаточную для погребения тела преподобной Марии Египетской. Подобным образом львы послужили преподобному Герасиму Иорданскому, а в России преподобный Серафим Саровский с рук кормил медведя. Так же медведи любили приходить и к преподобному Сергию Радонежскому.

Известно, что с собой в пустыню она взяла лишь три малых хлеба. Этого скудного запаса хватило преподобной на несколько лет! А потом и вовсе снедью ей служила лишь бедная растительность пустыни.

Лев, царь зверей, передними лапами выкопал яму, достаточную для погребения тела преподобной Марии Египетской

«Будь моей верной Поручительницей пред Сыном Твоим, что я более не оскверню своего тела нечистотою блуда, но, воззрев на Крестное Древо, отрекусь от мира и его соблазнов и пойду туда, куда поведешь меня Ты, Поручительница моего спасения» (священномученик Сергий Мечев).

Знаете ли вы, что случай, когда преподобная не смогла войти в церковь, показывает , что «та царственная область, куда мы входим так легко, – Церковь, да и просто сам мир, сотворенный Богом, остался чист от зла, хотя покорился, поработился злу из-за нас» (митрополит Сурожский Антоний (Блум)).

Когда преподобная Мария ушла в пустыню за Иордан, ей было 29 лет

В первый раз – сразу перед тем, как уйти в пустыню, в церкви Иоанна Крестителя на Иордане; второй раз – перед смертью ее причастил авва Зосима, при этом, чтобы причаститься, она перешла к старцу через Иордан, как по земле.

Услышав же Зосима, что и словеса Писания воспоминает, от Моисея и пророков, и от книг псаломских, сказал ей: «Разве ты училась, госпожа, псалмам и иным книгам?» Она же, услышав это, улыбнулась и сказала ему:

Церковь, куда не могла войти Мария, это притвор храма Воскресения Христова в Иерусалиме

Дух Божий. «Исполнилось обетование Спасителя ученикам: “Утешитель, Дух Святой, Которого Отец пошлет во имя Мое, Он научит вас всему”. Он научил блаженную Марию, вселившись в нее и обо жив ее. И прочие страшные чудеса совершала Мария Египетская силой Бога, Который обитал в ней» (святитель Николай Сербский).

Это придел в притворе храма Воскресения Христова в Иерусалиме.
Храм Воскресения Христова, Иерусалим

Знаете ли вы, что существуют и сохранились до наших дней мощи преподобной Марии?
Мощи святой были обретены братией монастыря, из которого был авва Зосима. «Пришедши в монастырь, он [Зосима], ничего не скрывая, что видел и слышал, рассказал всем инокам о преподобной Марии. Все удивлялись величию Божию и решили со страхом, верою и любовию почитать память преподобной и праздновать день ее преставления». В Москве, например, приложиться к мощам преподобной вы можете в Сретенском монастыре.

И.С. Аксаков написал поэму по мотивам жития преподобной

Мы снова и снова каждый Великий пост перечитываем житие преподобной как пример для подражания в воздержании и борьбе с грехом и страстями. Многие святые подвижники вдохновлялись примером этой святой жены, мужественно понесшей подвиг аскетического делания.

Другие факты о преподобной Марии Египетской

– Преподобной Марии было 76 лет, когда она встретилась с аввой Зосимой. В 12 лет она ушла из дома, еще 17 лет жила распутной жизнью и потом 47 лет провела в покаянии в пустыни. Она была родом из Египта, но ушла из дома в Александрию.

– 17 из всех 47 лет, проведенных преподобной в пустыни, она непрестанно «боролась со своими безумными страстями, как с лютыми зверями». Борьба эта была жестокой и невыносимой, которую можно было выдержать лишь с великой помощью Божией.

– Православный мыслитель XIX века И.С. Аксаков написал поэму на основании жития преподобной Марии Египетской.

– «Когда читаешь житие Марии Египетской, убеждаешься, насколько в поучениях святых отцов, хотя бы в изложении Иоанна Лествичника, правдиво изображена человеческая душа, и насколько вообще духовная жизнь закономерна» (священномученик Сергий Мечев).

«Блюсти царскую тайну хорошо, а открывать и проповедовать дела Божии славно» (Тов. 12 :7 ), – так сказал архангел Рафаил Товиту, когда совершилось дивное исцеление его слепоты. Действительно, не хранить царской тайны страшно и гибельно, а умалчивать о преславных делах Божиих – большая потеря для души.– говорит святой Софроний в VII веке. Святой Софроний был светильником не только для Палестинской, но и для всей Восточной Церкви. Именно за свою святость Софроний и был избран во Иерусалимского Патриарха (в 634 г.). Он управлял Церковь ю 10 лет, ревностно защищая православное учение от еретиков-монофелитов. Ныне известные сочинения св. Софрония содержат в себе, иные – догматическое учение, другие писаны для назидания в благочестии, то в виде слов и повестей, то в виде песней. Святой Иоанн Дамаскин с похвалою отзывался о Софрониевом описании жития святой Марии Египетской. Память св. Софрония празднуется Церковь ю 11 марта.

Боюсь молчанием утаить Божественные дела и, вспоминая о грозящем несчастии рабу (Мф. 25 :18, 25 ), закопавшему в землю данный от Бога талант, не могу не рассказать святой повести, дошедшей до меня. И да никто не подумает – продолжает святой Софроний, – что я осмелился писать неправду, когда у кого явится сомнение в этом дивном событии: не подобает мне лгать на святое. Если же найдутся такие люди, которые, прочитав это писание и пораженные преславным событием, не поверят, то к ним да будет милостив Господь, потому что они, размышляя о немощи человеческого существа, считают невозможными те чудесные дела, которые совершаются со святыми людьми. Однако надо уже начать рассказ о славном событии, происшедшем в нашем роде.

В одном из палестинских монастырей жил старец, украшенный благочестием жизни и разумностью речи, и с ранней юности доблестно подвизавшийся в иноческом подвиге. Имя старцу было Зосима. (Пусть никто не думает, что это Зосима – еретик, хотя у них и одно имя: один заслужил худую славу и был чужд церкви, другой – праведный и был прославлен.) Зосима прошел все степени постнических подвигов и соблюдал все правила, преподанные величайшими иноками. Исполняя все это, он никогда не переставал поучаться Божественными словами: и ложась, и вставая, и за работой, и вкушая пищу (если только можно назвать пищей то, что он вкушал в очень малом количестве), он неумолчно и постоянно исполнял одно дело – он пел божественные песнопения и искал поучений в Божественных книгах. Еще в младенчестве он был отдан в монастырь, где доблестно подвизался в постничестве до 53-х лет. Но потом его стала смущать мысль, что он достиг полного совершенства и более не нуждается ни в каких наставлениях.

«Есть ли, – думал он, – на земле инок, могущий меня наставить и показать пример такого постничества, какого я еще не прошел? Найдется ли в пустыне человек, превзошедший меня?»

Когда старец так размышлял, к нему явился ангел и сказал:

«Зосима! Ты усердно подвизался, насколько это в силах человека, и доблестно прошел постнический подвиг. Однако нет человека, который мог бы сказать о себе, что он достиг совершенства. Есть подвиги, неведомые тебе, и труднее пройденных тобою. Чтобы познать, сколько иных путей ведут ко спасению, покинь страну свою, как славнейший из патриархов Авраам (Быт. 12 :1 ), и иди в монастырь, лежащий при реке Иордане».

Следуя такому наставлению, Зосима вышел из монастыря, в котором подвизался с младенчества, отправился к Иордану и достиг того монастыря, куда его направил голос Божий.

Толкнув рукою монастырские врата, Зосима нашел инока-привратника и сказал ему про себя. Тот известил игумена, который приказал позвать пришедшего старца к себе. Зосима пришел к игумену и исполнил обычный иноческий поклон и молитву.

– Откуда ты, брат, – спросил его игумен, – и для чего пришел к нам, нищим старцам?

Зосима отвечал:

– Откуда я пришел, об этом нет нужды говорить; пришел же я, отец, ища себе душевной пользы, так как слышал о вас много великого и достохвального, могущего привести душу к Богу.

– Брат, – сказал ему на это игумен, – один Бог может исцелить немощи душевные; да наставит Он и тебя и нас путям своим на пользу души, а человек исправлять человека не может, если он постоянно не вникает в себя и неусыпно, с Божией помощью, не совершает подвигов. Но так как любовь Христова побудила тебя посетить нас, убогих старцев, то оставайся с нами, если для этого пришел. Пастырь добрый, отдавший душу свою для нашего спасения, да ниспошлет на всех нас благодать Святого Духа.

После таких слов, Зосима поклонился игумену, просил его молитв и благословения и остался в монастыре. Здесь он видел старцев, сиявших добрыми делами и благочестием, с пламенным сердцем служивших Господу непрестанным пением, всенощной молитвой, постоянным трудом. На устах их всегда были псалмы, никогда не слышно было праздного слова, ничего не знали они о приобретении временных благ и о житейских заботах. Одно у них было постоянное стремление – это умертвить свою плоть. Главная и постоянная пища их была слово Божие, а тело они питали хлебом и водою, насколько каждому позволяла любовь к Богу. Видя это, Зосима поучался и готовился к предстоящему подвигу.

Прошло много времени, наступили дни святого великого поста, монастырские ворота были заперты и открывались только в том случае, если кого посылали по делам монастыря. Пустынная была та местность; миряне не только не приходили, но даже не знали об этой обители.

Был в монастыре том обычай, ради коего Бог привел туда Зосиму. В первую неделю Великого поста за литургией все причащались Пречистого Тела и Крови Господней и вкушали немного постной пищи; потом все собирались в церкви, и после прилежной, коленопреклоненной молитвы старцы прощались друг с другом; и каждый с поклоном просил у игумена благословения на предлежащий подвиг путешествующим. После этого открывались монастырские ворота, и с пением псалма «Господь – свет мой и спасение мое: кого мне бояться? Господь – крепость жизни моей: кого мне страшиться?» (Пс. 26 :1 ), иноки выходили в пустыню и переходили через реку Иордан. В монастыре оставались только один или двое старцев, не для охраны имущества – украсть там было нечего, – но чтобы не оставить церковь без богослужения. Каждый брал с собою немного пищи, сколько мог и хотел по своим телесным потребностям: один немного хлеба, другой – смоквы, кто – финики или моченую в воде пшеницу. Некоторые ничего с собой не брали, кроме рубища на своем теле, и питались, когда принуждал их к тому голод, растущими в пустыне травами.

Перешедши через Иордан, все расходились далеко в разные стороны и не знали друг о друге, как кто постится и подвизается. Если кто видел, что другой идет к нему навстречу, то уходил в другую сторону и продолжал свою жизнь в одиночестве в постоянной молитве, вкушая в определенное время очень мало пищи. Так иноки проводили весь Великий пост и возвращались в монастырь за неделю до Воскресения Христова, когда церковь с ваиами торжественно празднует праздник Ваий. Придя в монастырь, никто из братин не спрашивал друг друга, как он провел время в пустыне и чем занимался, имея свидетелем одну только свою совесть. Таков был монастырский устав Прииорданского монастыря.

Зосима, по обычаю того монастыря, также перешел через Иордан, взяв с собой ради немощи телесной немного пищи и ту одежду, которую носил постоянно. Блуждая по пустыне, он совершал свой молитвенный подвиг и по возможности воздерживался от пищи. Спал он мало; где застанет его ночь, там уснет немного, сидя на земле, а рано утром пробуждается и продолжает свой подвиг. Ему все больше и больше хотелось пройти вглубь пустыни и там найти одного из подвижников, который мог бы его наставить.

После двадцати дней пути, он однажды приостановился и, обратившись на восток, стал петь шестой час, исполняя обычные молитвы: во время своего подвига он, приостанавливаясь, пел каждый час и молился. Когда он так пел, то увидал с правой стороны как будто тень человеческого тела. Испугавшись и думая, что это бесовское наваждение, он стал креститься. Когда страх прошел, и молитва была окончена, он обернулся к югу и увидел человека нагого, опаленного до черна солнцем, с белыми, как шерсть волосами, спускавшимися только до шеи. Зосима побежал в ту сторону с большою радостью: в последние дни он не видал не только человека, но и животного. Когда этот человек издали увидал, что Зосима приближается к нему, то поспешно побежал вглубь пустыни. Но Зосима как будто забыл и свою старость, и утомление от пути и бросился догонять беглеца. Тот поспешно удалялся, но Зосима бежал быстрее и когда нагнал его настолько, что можно им было услышать друг друга, то возопил со слезами:

– Зачем ты, раб Бога Истинного, ради Коего поселился в пустыне, убегаешь от меня грешного старца? Подожди меня, недостойного и немощного, надежды ради воздаяния за твой подвиг! Остановись, помолись за меня и ради Господа Бога, Который никем не гнушается, преподай мне благословение.

Так восклицал Зосима со слезами. Между тем они достигли ложбины, как бы русла высохшей реки. Беглец устремился на другую сторону, а Зосима, утомленный и не имевший сил бежать дальше, усилил слезные мольбы свои и остановился. Тогда бежавший от Зосимы наконец остановился и сказал так:

– Авва Зосима! Прости меня ради Бога, что не могу предстать перед тобой: женщина я, как видишь, нагая, ничем не прикрытая в своей наготе. Но если ты хочешь преподать мне, грешной, свою молитву и благословение, то брось мне что-нибудь из своей одежды прикрыться, и тогда я обращусь к тебе за молитвой.

Страх и ужас объял Зосиму, когда он услышал свое имя из уст той, которая никогда его не видала и о нем ничего не слыхала.

«Если бы она не была прозорливой, – подумал он, – то не назвала бы меня по имени».

Быстро исполнил он ее желание, снял с себя ветхую, разорванную одежду и, отворотившись, бросил ей. Взяв одежду, она препоясалась и, насколько было возможно, прикрыла свою наготу. Потом она обратилась к Зосиме с такими словами:

– Зачем ты, авва Зосима, пожелал увидеть меня, грешную жену? Хочешь что-либо услышать или научиться от меня и потому не поленился на трудный путь?

Но Зосима бросился на землю и просил у нее благословения. Она также склонилась на землю, и так оба лежали, прося другу друга благословения; слышно было только одно слово «благослови!» После долгого времени она сказала старцу:

– Авва Зосима! Ты должен благословить и сотворить молитву, потому что ты облечен саном иерея и уже много лет предстоишь святому алтарю, совершая Божественные таинства.

Эти слова повергли старца еще в больший страх. Обливаясь слезами, он сказал ей, с трудом переводя дыхание от трепета:

– О духовная матерь! Ты приблизилась к Богу, умертвив телесные немощи. Божий дар на тебе проявляется больше, чем на других: ты никогда не видала меня, но называешь меня по имени и знаешь мой сан иерея. Посему лучше ты меня благослови ради Бога и преподай свою святую молитву.

Тронутая настойчивостью старца, она благословила его с такими словами:

– Благословен Бог, хотящий спасения душам человеческим!

Зосима ответствовал «аминь», и оба поднялись с земли. Тогда она спросила старца:

– Человек Божий! Зачем ты пожелал посетить меня нагую, не украшенную никакими добродетелями? Но благодать Святого Духа привела тебя, чтобы, когда нужно, сообщить мне и о земной жизни. Скажи же мне, отец, как теперь живут христиане, царь и святые церкви?

– Вашими святыми молитвами, – отвечал Зосима, – Бог даровал церкви прочный мир. Но склонись к мольбам недостойного старца и помолись Господу за весь мир и за меня грешного, чтобы мое скитание по пустыне не прошло бесплодным.

– Скорее тебе, авва Зосима, – сказала она, – как имеющему священный сан, подобает помолиться за меня и за всех; ибо ты к сему и предназначен. Но из долга послушания я исполню твою волю.

С этими словами она обратилась на восток; возведши очи кверху и подняв руки, она начала молиться, но так тихо, что Зосима не слышал и не понимал слов молитвы. В трепете, молча стоял он, поникнув головой.

«Призываю Бога во свидетели, – рассказывал он, – что через некоторое время я приподнял глаза и увидал ее поднявшеюся на локоть от земли; так она стояла на воздухе и молилась». Увидев это, Зосима затрепетал от страха, со слезами повергнулся на землю и только произносил:

– Господи, помилуй!

Но тут его смутила мысль, не дух ли это и не привидение ли, как бы молящееся Богу. Но святая, подняв старца с земли, сказала:

– Зачем, Зосима, тебя смущает мысль о привидении, зачем думаешь, что я дух, совершающий молитву? Умоляю тебя, блаженный отец, уверься, что я жена грешница, очищенная только святым крещением; нет, я не дух, а земля, прах и пепел, я плоть, не помышляющая быть духом.

С этими словами она осенила крестным знамением свое чело, очи, уста, грудь и продолжала:

– Да избавит нас Бог от лукавого и от сетей его, потому что велика брань его на нас.

Слыша такие слова, старец припал к ногам ее и со слезами воскликнул:

– Именем Господа нашего Иисуса Христа, Бога истинного, рожденного от Девы, ради Коего ты, нагая, так умертвила свою плоть, заклинаю тебя, не скрывай от меня, но все расскажи о твоей жизни, и я прославлю величие Божие. Ради Бога, скажи все не для похвальбы, а чтобы дать наставление мне грешному и недостойному. Я верю в Бога моего, для Коего ты живешь, что я направился в эту пустыню именно для того, чтобы Бог прославил твои дела: путям Божиим мы не в силах противостоять. Если бы Богу не было угодно, чтобы ты и твои подвиги сделались известны, Он не открыл бы тебя мне и меня не укрепил бы на такой далекий путь по пустыне.

Много убеждал Зосима ее и другими словами, а она, подняв его, сказала:

– Прости меня, святой отец, я стыжусь рассказать о позорной жизни моей. Но ты видел мое нагое тело, так я обнажу и душу мою, и ты узнаешь, сколько в ней стыда и позора. Я откроюсь тебе, не хвалясь, как ты говорил: о чем хвалиться мне, избранному сосуду диавольскому! Но если начну рассказ о своей жизни, ты убежишь от меня, как от змеи; твой слух не выдержит повести о моем беспутстве. Однако я расскажу, ничего не умолчав; только прошу тебя, когда узнаешь жизнь мою, не забывай молиться за меня, чтобы мне получить какую-либо милость в День Судный.

Старец с неудержимыми слезами просил ее поведать о своей жизни, и она так начала рассказывать о себе:

«Я, святой отец, родилась в Египте, но будучи 12 лет от роду, когда были живы еще мои родители, я отвергла их любовь и отправилась в Александрию. Как я потеряла свою девическую чистоту и стала неудержимо, ненасытно предаваться любодеянию, – об этом без стыда я не могу даже помыслить, не только пространно рассказывать; скажу только кратко, чтобы ты узнал о неудержимой моей похоти. Семнадцать лет, и даже больше, я совершала блуд со всеми, не ради подарка или платы, так как ничего ни от кого я не хотела брать, но я так рассудила, что даром больше будут приходить ко мне и удовлетворять мою похоть. Не думай, что я была богата и оттого не брала, – нет, я жила в нищете, часто голодная пряла охлопья, но всегда была одержима желанием еще более погрязнуть в тине блуда: я видела жизнь в постоянном бесчестии. Однажды, во время жатвы, я увидела, что много мужей – и египтян, и ливийцев идут к морю. Я спросила одного встречного, куда спешат эти люди? Тот ответил, что они идут в Иерусалим на предстоящий в скором времени праздник Воздвижения Честного и Животворящего Креста. На мой вопрос, возьмут ли они и меня с собой, он сказал, что если у меня есть деньги и пища, то никто не будет препятствовать. Я сказала ему: «Нет, брат, у меня ни денег, ни пищи, но все-таки я пойду и сяду с ними в один корабль, а они меня пропитают: я отдам им свое тело за плату». – Я хотела пойти для того, чтобы, – прости меня, мой отец, – около меня было много людей, готовых к похоти. Говорила тебе я, отец Зосима, чтобы ты не принуждал меня рассказывать про мой позор. Бог свидетель, я боюсь, что своими словами я оскверняю самый воздух».

Орошая землю слезами, Зосима воскликнул:

– Говори, мать моя, говори! Продолжай свою поучительную повесть!

«Встретившийся юноша, – продолжала она, – услышав мою бесстыдную речь, засмеялся и отошел прочь. А я, бросив случившуюся при мне пряслицу, поспешила к морю. Оглядев путешественников, я заметила среди них человек десять или больше, стоявших на берегу; они были молоды и, казалось, подходили к моему вожделению. Другие уже вошли в корабль.

Бесстыдно, по обыкновению, я подбежала к стоявшим и сказала: «Возьмите и меня с собою, я вам буду угождать». Они засмеялись на эти и подобные слова, и, видя мое бесстыдство, взяли с собой на корабль, и мы отплыли. Как тебе, человек Божий, сказать, что было дальше? Какой язык, какой слух вынесет рассказ о позорных делах, совершенных мною на корабле во время пути: я увлекала на грех даже против воли, и не было постыдных дел, каким бы я не научала. Поверь, отец, я ужасаюсь, как море перенесло такой разврат, как не разверзлась земля и не погрузила меня живою в ад после совращения столь многих людей! Но я думаю, что Бог ожидал моего покаяния, не желая смерти грешника, но с долготерпением ожидая обращения.

С такими чувствами прибыла я в Иерусалим и все дни до праздника поступала по-прежнему, и даже хуже. Я не только не довольствовалась юношами, бывшими со мной на корабле, но еще собирала на блуд местных жителей и странников. Наконец, наступил праздник Воздвижения Честного Креста, и я, как и прежде, пошла совращать юношей. Увидев, что рано утром все, один за другим, идут в церковь, отправилась и я, вошла со всеми в притвор и, когда наступил час святого Воздвижения Честного Креста Господня, попыталась с народом проникнуть в церковь. Как я ни старалась протесниться, но народ меня отстранял. Наконец, с большим трудом приблизилась к дверям церкви и я, окаянная. Но все невозбранно входили в церковь, а меня не допускала какая-то Божественная сила. Я снова попыталась войти, и снова была отстранена, осталась одна в притворе. Думая, что это происходит от моей женской слабости, я вмешалась в новую толпу, но старание мое оказалось тщетным; моя грешная нога уже касалась порога, всех невозбранно церковь принимала, меня одну окаянную она не допускала; как будто нарочно приставленная, многочисленная, воинская стража, неведомая сила задерживала меня – и вот я опять оказалась в притворе. Так три-четыре раза я напрягала силы, но не имела успеха. От изнеможения я не могла более вмешиваться в толпу входящих, все тело мое болело от тесноты и давки. Отчаявшись, я со стыдом отступила и встала в углу притвора. Очнувшись, я подумала, какая вина не дозволяет мне видеть животворящее древо Креста Господня. Свет спасительного разума, правда Божия, освещающая душевные очи, коснулась сердца моего и указала, что мерзость дел моих возбраняет мне войти в церковь. Тогда я стала горько плакать, с рыданиями бить себя в грудь и вздыхать от глубины сердца.

Так я плакала, стоя в притворе. Подняв глаза, я увидала на стене икону Пресвятой Богородицы и, обратив к ней телесные и душевные очи, воскликнула:

– О Владычица, Дева, рождшая Бога плотию! Я знаю, глубоко знаю, что нет чести Тебе и хвалы, когда я, нечистая и скверная, взираю на Твой лик Приснодевы, чистой телом и душой. Праведно, если Твоя девственная чистота погнушается и возненавидит меня блудницу. Но я слышала, что рожденный Тобою Бог для того и воплотился, чтобы призвать грешников к покаянию. Приди же ко мне, оставленной всеми, на помощь! Повели, чтобы мне не возбранен был вход в церковь, дай мне узреть Честное древо, на котором плотию был распят рожденный Тобой, проливший святую кровь Свою за избавление грешников и за мое. Повели, Владычица, чтобы и для меня, недостойной, открылись двери церкви для поклонения Божественному Кресту! Будь моей верной поручительницей перед Сыном Твоим, что я более не оскверню своего тела нечистотою блуда, но, воззрев на крестное древо, отрекусь от мира и его соблазнов и пойду туда, куда поведешь меня Ты, поручительница моего спасения.

Так я сказала. Подбодренная верою и убежденная в милосердии Богородицы, я как будто по чьему-то побуждению, двинулась с того места, где молилась, и смешалась с толпой входящих в церковь. Теперь никто меня не отталкивал и не мешал дойти до дверей церкви. Страх и ужас напал на меня, я вся трепетала. Достигнув дверей, прежде для меня затворенных, я без труда вошла внутрь святой церкви и сподобилась видеть Животворящее древо, постигла тайны Божии, поняла, что Бог не отринет кающегося. Падши на землю, я поклонилась Честному Кресту и облобызала его с трепетом. Потом я вышла из церкви к образу моей поручительницы – Богородицы и, преклонив колена перед Ее святой иконой, так молилась:

– О присноблаженная Дева, Владычица Богородица, не погнушавшись моей молитвы, Ты на мне показала Свое великое человеколюбие. Я видела славу Господню, блудная и недостойная зреть ее! Слава Богу, ради Тебя принимающему покаяние грешных! Вот все, что я грешная могу помыслить и сказать словами. Теперь, Владычица, пора исполнить то, что я обещалась, призывая Тебя поручительницей: наставь меня, как будет Твоя воля, и научи, как довершить спасение на пути покаяния.

После этих слов я услыхала, как будто издалека, голос:

– Если перейдешь через Иордан, то найдешь себе полное успокоение.

Выслушав эти слова с верою, что они обращены ко мне, я со слезами воскликнула, взирая на икону Богородицы:

– Владычица, Владычица Богородица, не оставь меня! С этими словами я вышла из церковного притвора и быстро пошла вперед.

На дороге кто-то дал мне три монеты со словами:

– Возьми это, мать.

Я приняла монеты, купила три хлеба и спросила продавца, где путь к Иордану. Узнав, какие ворота ведут в ту сторону, я быстро пошла, проливая слезы. Так я провела весь день в пути, спрашивая дорогу у встречных и к третьему часу того дня, когда сподобилась узреть святой Крест Христов, уже на закате солнца, я дошла до церкви святого Иоанна Крестителя у реки Иордана. Помолившись в церкви, я сошла к Иордану и омыла себе водой этой святой реки руки и лицо. Возвратившись в церковь, я причастилась Пречистых и Животворящих Тайн Христовых. Потом я съела половину одного хлеба, выпила воды из Иордана и уснула на земле. Рано утром, нашедши небольшую лодку, я переправилась на другой берег и снова обратилась к своей руководительнице-Богородице с молитвой, как ей будет благоугодно наставить меня. Так я удалилась в пустыню, где и скитаюсь до сего дня, ожидая спасения, какое подаст мне Бог от душевных и телесных страданий».

Зосима спросил:

– Сколько же лет, госпожа, прошло, как ты водворилась в этой пустыни?

– Я думаю, – отвечала она, – протекло 47 лет, как я оставила святой город.

– Что же, – спросил Зосима, – ты находишь себе на пищу?

– Перешедши Иордан, – сказала святая, я имела два с половиной хлеба; они понемногу высохли, как бы окаменели, и их я вкушала понемногу несколько лет.

– Как ты могла благополучно прожить столько времени, и никакой соблазн не смутил тебя?

– Я боюсь отвечать на твой вопрос, отец Зосима: когда я буду вспоминать о тех бедах, какие я претерпела от мучивших меня мыслей, я боюсь, что они снова овладеют мною.

– Ничего, госпожа, – сказал Зосима, – не опускай в своем рассказе, я потому и спросил тебя, чтобы знать все подробности твоей жизни.

Тогда она сказала:

– Поверь мне, отец Зосима, что 17 лет прожила я в этой пустыне, борясь со своими безумными страстями, как с лютыми зверями. Когда я принималась за пищу, я мечтала о мясе и вине, какие ела в Египте; мне хотелось выпить любимого мною вина. Будучи в миру, много пила я вина, а здесь не имела и воды; я изнывала от жажды и страшно мучилась. Иногда у меня являлось очень смущавшее меня желание петь блудные песни, к которым я привыкла. Тогда я проливала слезы, била себя в грудь и вспоминала обеты, данные мною при удалении в пустыню. Тогда я мысленно становилась перед иконою поручительницы моей, Пречистой Богородицы и с плачем умоляла отогнать от меня мысли, смущавшие мою душу. Долго я так плакала, крепко ударяя себя в грудь, и наконец, как бы свет разливался вокруг меня, и я успокаивалась от волнений. Как признаться мне, отец, в блудных вожделениях, овладевавших мною? Прости, отец. Огонь страсти загорался во мне и опалял меня, понуждая к похоти. Когда на меня находил такой соблазн, то я повергалась на землю и обливалась слезами, представляя себе, что перед мною стоит Сама моя поручительница, осуждает мое преступление и грозит за него тяжелыми мучениями. Поверженная на землю я не вставала день и ночь, пока тот свет не озарял меня и не отгонял смущавшие меня мысли. Тогда я возводила очи к поручительнице своей, горячо прося помощи моим страданиям в пустыне – и действительно, Она мне давала помощь и руководство в покаянии. Так провела я 17 лет в постоянных мучениях. А после, и до сего времени, Богородица во всем – моя помощница и руководительница.

Тогда Зосима спросил:

– Не было ли тебе нужды в пище и в одежде?

Святая отвечала:

– Окончив хлебы, через семнадцать лет, я питалась растениями; одежда, какая была на мне при переходе через Иордан, истлела от ветхости, и я много страдала, изнемогая летом от зноя, трясясь зимой от холода; так что много раз я, как бездыханная, падала на землю и так долго лежала, претерпевая многочисленные телесные и душевные невзгоды. Но с того времени и до сегодня, сила Божия во всем преобразила мою грешную душу и мое смиренное тело, и я только вспоминаю о прежних лишениях, находя для себя неистощимую пищу в надежде на спасение: питаюсь и покрываюсь я всесильным словом Божиим, ибо «не хлебом одним будет жить человек!» (Мф. 4 :4 ). И совлекшиеся греховного одеяния не имеют убежища, укрываясь среди каменных расселин (ср. Иов. 24 :8 ; Евр. 11 :38 ).

Услыхав, что святая вспоминает слова Священного Писания из Моисея, пророков и псалтири, Зосима спросил, не изучала ли она псалмы и другие книги.

– Не думай, – отвечала она с улыбкой, – что я со времени моего перехода через Иордан видела какого-либо человека, кроме тебя: даже зверя и животного я не видала ни одного. И по книгам я никогда не училась, не слыхала никогда из чьих-либо уст чтения или пения, но слово Божие везде и всегда просвещает разум и проникает даже до меня, неизвестной миру. Но заклинаю тебя воплощением Слова Божия: молись за меня, блудницу.

Так она сказала. Старец бросился к ее ногам со слезами и воскликнул:

– Благословен Бог, творящий великие и страшные, дивные и славные дела, коим нет числа! Благословен Бог, показавший мне, как Он награждает боящихся Его! Воистину, Ты, Господи, не оставляешь стремящихся к Тебе!

Святая не допустила старца поклониться ей и сказала:

– Заклинаю тебя, святой отец, Иисусом Христом, Богом Спасителем нашим, никому не рассказывай, что ты слышал от меня, пока Бог не возьмет меня от земли, а теперь иди с миром; через год ты снова увидишь меня, если нас сохранит благодать Божия. Но сделай ради Бога то, о чем тебя я попрошу: постом на будущий год не переходи через Иордан, как вы обыкновенно делаете в монастыре.

Подивился Зосима, что она говорит и о монастырском уставе, и ничего не мог промолвить, как только:

– Слава Богу, награждающему любящих Его!

– Так ты, святой отец, – продолжала она, – останься в монастыре, как я говорю тебе, потому что тебе невозможно будет уйти, если и захочешь; во святой и великий четверг, в день тайной Христовой вечери, возьми в святой подобающий сему сосуд животворящего Тела и Крови, принеси к мирскому селению на том берегу Иордана и подожди меня, чтобы мне причаститься Животворящих Даров: ведь с тех пор, как я причастилась перед переходом через Иордан в церкви Иоанна Предтечи, до сего дня, я не вкусила святых Даров. Теперь я к сему стремлюсь всем сердцем, и ты не оставь моей мольбы, но непременно принеси мне Животворящие и Божественные Тайны в тот час, когда Господь Своих учеников сделал участниками Своей Божественной вечери. Иоанну, игумену монастыря, где ты живешь, скажи: смотри за собой и своей братией, во многом надо вам исправиться, – но скажи это не теперь, а когда Бог наставит тебя.

После этих слов она снова попросила старца молиться за нее и удалилась вглубь пустыни. Зосима, поклонившись до земли и поцеловав во славу Божию место, где стояли ее стопы, пошел в обратный путь, хваля и благословляя Христа, Бога нашего.

Пройдя пустыню, он достиг монастыря в тот день, когда обыкновенно возвращались жившие там братья. О том, что видел, он умолчал, не смея рассказать, но в душе молил Бога дать ему еще случай увидеть дорогое лице подвижницы. Со скорбью он думал, как долго тянется год и хотел, чтобы это время промелькнуло, как один день.

Когда наступила первая неделя великого поста, то все братия по обычаю и уставу монастырскому, помолившись, с пением, вышли в пустыню. Только Зосима, страдавший тяжелым недугом принужден был остаться в обители. Тогда вспомнил он слова святой: «Тебе невозможно будет уйти, если и захочешь!» Скоро оправившись от болезни, Зосима остался в монастыре. Когда же возвратились братия и приблизился день Тайной вечери, старец сделал все, указанное ему: положил в малую чашу Пречистого Тела и Крови Христа Бога нашего, и потом взяв в корзинку несколько сушеных смокв и фиников и немного вымоченной в воде пшеницы, поздним вечером вышел из обители и сел на берегу Иордана, ожидая прихода преподобной. Святая долго не приходила, но Зосима, не смыкая глаз, неустанно всматривался по направлению к пустыне, ожидая увидать то, чего так сильно желал. «Может быть, – думал старец, – я недостоин, чтобы она пришла ко мне, или она уже приходила раньше и, не нашедши меня, возвратилась обратно». От таких мыслей он прослезился, вздохнул и, возведши очи к небу, стал молиться: «Не лиши, Владыко, снова узреть то лицо, которое сподобил меня увидеть! Не дай мне уйти отсюда не успокоенным, под бременем грехов, обличающих меня!»

Тут ему на ум пришла другая мысль: «Если она и подойдет к Иордану, а лодки нет, как она переправится и придет ко мне, недостойному? Увы, мне грешному, увы! Кто лишил меня счастья видеть ее?»

Так думал старец, а преподобная уже подошла к реке. Увидев ее, Зосима с радостью встал и возблагодарил Бога. Его еще мучила мысль, что она не может перейти Иордан, когда он увидел, что святая, озаряемая блеском луны, перекрестила крестным знамением реку, спустилась с берега на воду и пошла к нему по воде, как по твердой земле. Видя это, удивленный Зосима хотел ей поклониться, но святая, еще шествуя по воде, воспротивилась этому и воскликнула: «Что ты делаешь? Ведь ты священник и несешь Божественные Тайны!»

Старец послушался ее слов, а святая, вышедши на берег, попросила у него благословения. Объятый ужасом от дивного видения, он воскликнул: «Воистину Бог исполняет Свое обещание уподобить Себе спасающихся по мере сил своих! Слава Тебе, Христу Богу нашему, показавшему мне через рабу Свою, как я еще далек от совершенства!»

Потом святая попросила прочитать Символ веры и молитву Господню. По окончании молитвы, она причастилась Пречистых и Животворящих Христовых Тайн и по обычаю иноческому поцеловала старца, после чего вздохнула и со слезами воскликнула:

– Ныне отпущаеши рабу Твою, Владыко, по глаголу Твоему с миром, яко видеста очи мои спасение Твое (Лк. 2 :29 – 30 ).

Потом, обратись к Зосиме, святая сказала:

– Умоляю тебя, отче, не откажи исполнить еще одно мое желание: теперь иди в свой монастырь, а на следующий год приходи к тому же ручью, где ты прежде беседовал со мной; приходи ради Бога, и снова увидишь меня: так хочет Бог.

– Если бы было можно, – отвечал ей святой старец, – я хотел бы всегда следовать за тобой и видеть твое светлое лицо. Но прошу тебя, исполни мое, старца, желание: вкуси немного пищи, принесенной мною.

Тут он показал, что принес в корзине. Святая притронулась концами пальцев к пшенице, взяла три зерна и поднесши их к устам, сказала:

– Этого довольно: благодать пищи духовной, сохраняющей душу не оскверненной, насытит меня. Снова прошу тебя, святой отец, молись за меня Господу, поминая мое окаянство.

Старец поклонился ей до земли и просил ее молитв за церковь, за царей и за него самого. После этой слезной просьбы он простился с нею с рыданиями, не смея дальше удерживать ее. Если бы и хотел, он не имел силы остановить ее. Святая снова осенила крестным знамением Иордан и, как прежде, перешла как посуху через реку. А старец возвратился в обитель, волнуемый и радостью и страхом; он укорял себя в том, что не узнал имени преподобной, но надеялся узнать это в будущем году.

Прошел еще год. Зосима опять пошел в пустыню, исполняя монастырский обычай, и направился к тому месту, где имел дивное видение. Он прошел всю пустыню, по некоторым признакам узнал искомое место и стал внимательно вглядываться по сторонам, как опытный охотник, ищущий богатой добычи. Однако он не увидал никого, кто бы приближался к нему. Обливаясь слезами, он возвел очи к небу и стал молиться: «Господи, покажи мне Свое сокровище, никем не похищаемое, скрытое Тобою в пустыне, покажи мне святую праведницу, этого ангела во плоти, с коей не достоин сравниться весь мир!»

Произнося такую молитву, старец достиг места, где протекал ручей и, став на берегу, увидал к востоку преподобную, лежащую мертвой; руки у нее были сложены, как подобает у лежащих во гробу, лице обращено на восток. Быстро он приблизился к ней и, припав к ногам ее, благоговейно облобызал и оросил их своими слезами. Долго он плакал; потом, прочитав положенные на погребение псалмы и молитвы, он стал думать, можно ли погребать тело преподобной, будет ли ей это угодно. Тут он увидел у головы блаженной такую надпись, начертанную на земле: «Погреби, авва Зосима, на этом месте тело смиренной Марии, отдай прах праху. Моли Бога за меня, скончавшуюся в месяце, по-египетски Фармуфий, по-римски апреле, в первый день, в ночь спасительных Страстей Христовых, по причащении Божественных Тайн».

Прочитав надпись, старец прежде всего подумал, кто мог это начертать: святая, как она сама говорила, не умела писать. Но он очень был обрадован, что узнал имя преподобной. Кроме того, он узнал, что святая, причастившись на берегу Иордана, в один час достигла места своей кончины, куда он прошел после двадцати дней трудного пути, и тотчас предала душу Богу.

«Теперь, – подумал Зосима, – надо исполнить повеление святой, но как мне, окаянному, выкопать яму без всякого орудия в руках?»

Тут он увидел около себя брошенный в пустыне сук дерева, взял его и начал копать. Однако сухая земля не поддавалась усилиям старца, он обливался потом, но не мог ничего сделать. Горько вздохнул он из глубины души. Внезапно, подняв глаза, он увидел огромного льва, стоявшего у тела преподобной и лизавшего ее ноги. Ужаснулся старец при виде зверя, тем более, что он вспомнил слова святой, что она никогда не видела зверей. Он ознаменовал себя крестным знамением в уверенности, что сила почившей святой охранит его. Лев стал тихо приближаться к старцу, ласково, как бы с любовью, глядя на него. Тогда Зосима сказал зверю: «Великая подвижница повелела мне погрести ее тело, но я стар и не могу выкопать могилы; нет у меня и орудия для копания, а обитель далеко, не могу скоро принести его оттуда. Выкопай же ты когтями своими могилу, и я погребу тело преподобной».

Лев как будто понял эти слова и передними лапами выкопал яму, достаточную для погребения. Старец снова омочил слезами ноги преподобной, прося ее молитв за весь мир и покрыл ее тело землей. Святая была почти нагая – старая, изорванная одежда, которую ей бросил Зосима при первой встрече, едва прикрывала ее тело. Потом оба удалились: лев, тихий, как ягненок, вглубь пустыни, а Зосима в свою обитель, благословляя и прославляя Христа, Бога нашего.

Пришедши в монастырь, он, ничего не скрывая, что видел и слышал, рассказал всем инокам о преподобной Марии. Все удивлялись величию Божию и решили со страхом, верою и любовью почитать память преподобной и праздновать день ее преставления.

Игумен Иоанн, как о том передавала еще преподобная Мария авве Зосиме, нашел некоторые неисправности в монастыре и устранил их с Божьею помощью. А святой Зосима сто лет, жизни покончил свое земное существование и перешел к вечной жизни, к Богу. Рассказ его о преподобной Марии иноки того монастыря устно передавали на общее поучение один другому, но письменно не излагали о подвигах святой.

А я, – прибавляет святой Софроний, – услышав рассказ, записал его. Не знаю, может быть, кто-либо другой, лучше осведомленный, уже написал житие преподобной, но и я, насколько мог, записал все, излагая одну истину. Бог, творящий дивные чудеса и щедро одаряющий обращающихся к Нему с верою, да наградит ищущих себе наставления в этой повести, слушающих, читающих и поусердствовавших записать ее, и да подаст им участь блаженной Марии вместе со всеми, когда-либо угодившими Богу своими благочестивыми мыслями и трудами.

Воздадим же и мы славу Богу, Царю вечному, и да подаст Он нам Свою милость в День Судный ради Иисуса Христа, Господа нашего, Коему подобает всякая слава, честь, держава и поклонение со Отцем и Пресвятым и Животворящим Духом ныне, и всегда, и во все веки. Аминь.

Акафист преподобной Марии Египетской

Кондак 1

Избранной Богом от падшаго рода подвигом тяжким стяжавшей велию славу на небеси, мы, земнороднии, смиренно взываем ти, святая Марие, моли за нас Господа Бога, да исхитит нас из рова страстей похвальная ти воспевающих:

Икос 1

Ангели изумевшася внезапной перемене в тебе, Преподобныя Мати, как ты во единем часе оставила еси широкий путь, ведущий в пагубу и вступила на узкую стезю спасения. Приими от нас, Христова Угоднице, радостное сие пение:

Радуйся, Божию Матерь молившая, да удостоит припасть у Креста; радуйся, чистую Деву просившая, да прощения вымолит у Христа.

Радуйся, Деве святей обещавшая не возвратитися на пагубный путь; радуйся, горькие слезы лиявшая на больную Преподобная грудь.

Радуйся, яко Заступницей скоро в молитве была услышана ты; радуйся, яко в том же часе свободно могла ко Кресту подойти.

Радуйся, древо умильно лобзавшая, на немже распят был Христос; радуйся, всем существом трепетавшая, потоки излившая слез.

Радуйся, тут же решение приявшая не возвратитися вспять; радуйся, иго Христово и бремя Его избравшая взяти себе.

Радуйся, сим ты решением твердым во главу сатану поразила еси; радуйся,яко об одном решении радость велия бысть на небеси.

Кондак 2

Видя неизреченную любовь к тебе Божией Матери, Преподобная, яко по слезной молитве твоей сотвори в той же час невозбранный вход твой к Пречистому Древу Креста в праздник честнаго его воздвижения, и сподоби облобызати оное, ты же в радостном трепете о милости Божией воспевала Ему: Аллилуия.

Икос 2

Разумом и сердцем своим прияла еси, Святая Марие, неуклонное решение отныне не возвратитися на путь страстей, в умилении сердца молиши Пресвятую Деву Богородицу указати ти место спасения и внезапу услышала еси таинственный глас, указующий таковым местом пустыню Иорданскую. Приими от нас, Преподобная, похвалу сицевую:

Радуйся, благодарившая Заступницу Мира за вход невозбранный ко Кресту; радуйся, Споручницей Деву избравшая отныне служить токмо Христу.

Радуйся, чистую Деву молившая спасения ти путь указати; радуйся, от иконы приемшая местом подвига пустыню избрати.

Радуйся, в тот час отрешившая мира сего суету; радуйся, тут же на кораблице отплывшая по Иорданову сторону ту.

Радуйся, в земли пустынней Божией Матерью хранимая ты; радуйся, миром греховным незримая, избегшая его суеты.

Радуйся, яко наветы диавола Крестом отражавшая; радуйся, в подвизе тяжцем избранная, радовавшаяся со Христом.

Радуйся, страхи и глад терпевшая ради Него; радуйся, прелести мира презревшая ради Единаго Христа.

Радуйся, Преподобная Мати Марие, Ангели подвигом своим удивившая.

Кондак 3

Силою свыше укрепляема пребывала еси в пустыне, Преподобная Мати, помощию Господа хранимая, выну воспевая Ему: Аллилуия.

Икос 3

Имея воистину велие хотети преподобный Зосима видети избранницу, Божией высотою жития своего его превозсшедшей, егда наступиша дни святыя Четыредесятницы, отъиде в пустыню за Иорданскую и обрете волею Божиею тебе, Преподобная, ты же смирения ради, не хотяще явитися людем, прежде бежала еси от него, последе же умолена быша преподобным удостоила еси его беседы с тобою, не возгнушайся и нашей беседы смиренныя, угоднице Божия, но приими похвалу сицевую:

Радуйся, в пустыне покаяние приносившая; радуйся, дни и ночи в ней плакавшая.

Радуйся, слезами всю землю оросившая; радуйся, достигшая небесной высоты.

Радуйся, от смрада житейскаго бежавшая; радуйся, притекшая в пустынный покой.

Радуйся, под ношею крестною страдавшая; радуйся, яко всегда Господь с тобою.

Радуйся, за подвиги Христом возвеличенная; радуйся, прославленная еще на земле.

Радуйся, прозорливостью Господом отличена; радуйся, яко по имени Зосиму назвала еси.

Радуйся, Преподобная Мати Марие, Ангелы подвигом своим удивившая.

Кондак 4

Бурею священнаго ужаса объят бысть преподобный Зосима, яко ты николиже знавшая его по имени, умолиши рассказати ему житие твое дивное. Ты же, смиренная угоднице, не утаила еси пред ним прежней своей греховной жизни, да прославится в тебе Господь, щедро награждающий кающихся: Мы благодарим Создателя, моляще Его, да не отринет Он и нашего покаяния, и в радостном уповании поем Ему: Аллилуия.

Икос 4

Слышаше преподобный Зосима, како ты с мужеством перенесла еси вся тяжести пустыннаго жития в борьбе с искушениями и диаволом, удивишася и с умилением к тебе взываше:

Радуйся, в пустыне только питавшая кореньями тело твое; радуйся, на Господа всю печаль возлагавшая, да не покинет создание свое.

Радуйся, мнозех превозшедшая в подвизе тяжцем своем; радуйся, в рай за сие ты возшедшая и увенчана светлым венцем.

Радуйся, Божиим Духом научена в пустыне писанию; радуйся, Им Всеблагим, вручены ти дары святой красоты.

Радуйся, Духа Святаго сосудом, Марие, сподобилась быти; радуйся, яко на пути твоем трудном, стремилась для Господа пожити.

Радуйся, руку на плуг положившая не возвратитися вспять; радуйся, всем существом Христа полюбившая, приявшая Его благодать.

Радуйся, крином в пустыне прекраснейшим все житие ты цвела; радуйся, смиренною, благоухающею для Господа Бога была еси.

Радуйся, Преподобная Мати Марие, Ангелы подвигом своим удивившая.

Кондак 5

Боготочною кровию искупивый ны, Господи, не призвал еси праведныя, но грешныя на покаяние, сподоби и нас подражати житию твоея угодницы Марии, и во веки благодарным сердцем славословити Тя райскою песнею: Аллилуия.

Икос 5

Видев тя Зосима, Преподобная, стоящую на воздусе и молящуюся, трепетом объят бысть недоумевая, како в падении пребывающей ранее, человеце, толицей благодати сподобися, умиленно возблагодаря Господа и воспета сице:

Радуйся, святостью жизни достигшая дара предвидения; радуйся, монастырские тайны раскрывшая пред Зосимой своими усты.

Радуйся, Ангелом уподобилась блистанием своей чистоты; радуйся, яко стояти сподобилась на воздусе блаженная.

Радуйся, пред Зосимой строгия подвиги скрыла еси; радуйся, с неба явления многия утаила еси.

Радуйся, ради святаго спасения хранила лишь в сердце своем; радуйся, Зосиме молчать повелевшая о себе до кончины твоей.

Радуйся, прославленной не восхотевшая быть на земли от людей; радуйся, яко сорок семь лет неизвестною пребывала в пустынном житии.

Радуйся, такожде со стези крестной хотяще неведомой всем отойти;

Радуйся, Преподобная Мати Марие, Ангелы подвигом своим удивившая.

Кондак 6

Проповедуют Ангелы на небеси чудное твое житие, блаженная пустыннице, яко ты в немощнем телеси стяжала велию силу духа и сокрушила еси козни сатанинския. Мы вкупе с Ангелы прославляем Господа, давшаго тебе крепость Своею благодатию и поем Ему: Аллилуия.

Икос 6

Возсиявше в ти, Божия Угоднице, великая жажда вкушания Пречистых Христовых тайн, просиша Зосиму явитися в будущее лето, в день святаго Великаго Четверга со святыми Дарами на берег реки Иордана, да сподобишися ты сего святейшаго Дара. Мы, прославляя в тебе ревность теснейшаго соединения с Господом нашим Иисусом Христом, похвальная ти зовем:

Радуйся, жаждою святою томимая причащения ради святых Даров; радуйся, в сердце твоем бысть хранимая ко Господу Богу любовь.

Радуйся, всю себе ты уневестила, Преподобная, Спасу Христу; радуйся, кротость, смирение стяжавшая в Ангельскую чистоту.

Радуйся, скоро с Зосимой простилася, жено святой красоты; радуйся, тут же от глаз его скрылася, Марие, вглубь пустыни.

Радуйся, в сердце Зосимы оставила умиления восторг; радуйся, ум сего старца направила на размышленный поток.

Радуйся, яко драгую жемчужину, мысль о тебе он унес; радуйся, яко весь путь до обители омочен от радостных слез.

Радуйся, яко долго в очах его старческих образ твой чудный стоял; радуйся, токмо чрез лето свиданием старец себя утешал.

Радуйся, Преподобная Мати Марие, Ангелы подвигом своим удивившая.

Кондак 7

Хотяще соблюсти устав святыя обители, отпустиша игумен иноцы своя на подвиг молчания и наивящей молитвы в пустыни дальния. Преподобный же Зосима не можаще отправиться болезни ради, о нейже предрекала ему ты, Святая Марие, с радостным трепетом ожидавше Великаго Четверга, в онь же день условия ради, обещавши причаститися, преклоняшеся пред непостижимыми судьбами Божиими воспеша Богу: Аллилуия.

Икос 7

Новым священным трепетом объята душа преподобнаго старца, когда насташа Великий день совершения тайныя Вечери нашим Господом, взяше с собою святейшия Дары, идоша на берег реки, святая, причастити тя, Мати блаженная, мы вкупе со святым старцем благоговеем пред Господом, идущим к тебе в тайнах Своих пречистых. И тебе, достойней невесте Сладчайшаго Жениха, с любовию шествующей на брак Агнчий, умильно взываем:

Радуйся, яко святым Иереем исполнена просьба твоя; радуйся, яко со святыми Дарами прииде на берег трепеща.

Радуйся, яко в ночь страсти Христовой хотяще причастницей быти; радуйся, яко тех в страданиях участница будеши на небеси с ним жити.

Радуйся,яко смути преподобнаго отсутствием долгой порой; радуйся, яко смущение подобная бысть твоя переправа рекой.

Радуйся, яко при сиянии месяца ты показалася в дали; радуйся, стопами идущая к противоположному берегу реки.

Радуйся, знамением крестным спасительным, Иордан осенила рукой; радуйся, яко по суху, без всякаго смущения пошла рекой.

Радуйся, яко видения ради сего в страхе бысть Иерей; радуйся, яко его ты успокоила речью святой своей.

Радуйся, Преподобная Мати Марие, Ангелы подвигом своим удивившая.

Кондак 8

Странницы и пришельцы вси есмы на земли, по глаголу апостола, странницей пребывала и ты в пустыне своей до дне своего преставления, Агнице Христова Марие, да от Иерусалима земнаго переселившаяся в Иерусалим Горний, славословити Творцу святою райскою песнею: Аллилуия.

Икос 8

Весь сладость, все твое желание бысть Господь Иисус, Егоже ты принимаше с трепетом в тайнах пречистых из рук блаженнаго старца. Мы, взирая на тя, поистине на достойную причастницу сего святейшаго Дара, с любовию тебе зовем:

Радуйся, в тайнах святых обрученная с Безсмертным твоим Женихом; радуйся, Им за сие украшенная райским нетленным венцем.

Радуйся, тя по приятию Божиих Даров окружи дивный свет; радуйся, яко на тя не можаше Зосима без страха смотрети.

Радуйся, с веселием тихим Симеона молитву прочла; радуйся, взор свой умиленный на руце к небу сейчас вознесла.

Радуйся, пищи небесной вкусившая, земной не хотяще приняти; радуйся, дары любве у Зосимы зерна три решила взяти.

Радуйся, яко после своего причастия не долго на бреге пребыла еси;

Радуйся, Преподобная Мати Марие, Ангелы подвигом своим удивившая.

Кондак 9

Всякий чин ангельский и человецы благословляюще Господа, како Он совершаше силу в немощных людех, укрепляше и тя, многопобедная угоднице, в подвизе своем пустынном терпяще убо в обнаженнем твоем телеси хлад и зной нестерпимый к тому же и страх, и глад и многия злохитрыя искушения от диавола. Ты же за таковую помощь от Господа выну воспевала Ему: Аллилуия.

Икос 9

Витийствующий язык не можаше изобразити, яже творишися в душе праведнаго Зосима по уходе твоем, таинственная пустыннице, ты образом своим, исполненным благодати Духа Всесвятаго, вперила духовный взор старца в размышления горняя, како Бог перстнаго человека всемогуществом Своим подымаше до Ангельския высоты, приими вкупе с Зосимою смиренную нашу похвалу:

Радуйся, в ней же свой ум сохранившая, не разсеянными соблазна страстьми; радуйся, яко тяготилася встречей с земными людьми.

Радуйся, скоро в пустыню стремилася к беседе со Ангелы ты; радуйся, тамо дни и ночи молилася, незримая миром в тиши.

Радуйся,яко от всех удалилася, спасения ради в глуши; радуйся, только лишь звезды небесныя быша свидетели слез.

Радуйся, в сии минуты чудесныя, любовию взирал Сам Христос; радуйся, яко Споручницу дивную ты веселила собой.

Радуйся, помощию Ея сильною в вечный достигла покой; радуйся, вновь Зосиму просившая, чрез лето в пустыню придти.

Радуйся, вновь его ожидавшая с надеждой тебе обрести;

Радуйся, Преподобная Мати Марие, Ангелы подвигом своим удивившая.

Кондак 10

Спастися хотящим нам буди молитвенницей у Престола Всевышняго, Преподобная Мати, да и мы, избегши искушений всяческих, сподобимся вкупе с тобою выну славословити Господа и пети Ему: Аллилуия.

Икос 10

Стена еси всем подвижникам, Пресвятая Богородице, от злохитрых козней диавола, спасла еси избравшую тебя Споручницей, пред Сыном сладчайшим Твоим, не посрамила еси ея упования, Пречистая, и довела до вожделенных врат рая. Сподоби нас грешных достойно восхвалити святую угодницу твою Марию песнопениями сими:

Радуйся, яко со трепетом радостным ожидавше Зосима тебя; радуйся, всей мыслею сладостной он утешал себя.

Радуйся, яко в поста дни великие, он в пустыню с любовью ушел; радуйся,яко до места свидания, двадцать дней всего шествовал он.

Радуйся, яко в смущении горестном, старец искаше тебя; радуйся, яко волнений исполненный, старец не помнил себя.

Радуйся, яко на песце озаренную светом небес, тебя он обрел; радуйся, с миром ты сим разлученная, в вечный отъиде покой.

Радуйся, с горьким рыданием старец над телом склонился твоим; радуйся, яко не верил Зосима очам престарелым своим.

Радуйся, яко ты уже давно пересилилася в дивный небесный чертог; радуйся, вечно теперь веселишися, ушла от скорбей и тревог.

Радуйся, Преподобная Мати Марие, Ангелы подвигом своим удивившая.

Кондак 11

Пением ангельским восхваляема и сонмом их окруженная, вознесеся душа твоя праведная ко престолу Всевышняго во гласе радования воспевати Господа Богокрасною песнею: Аллилуия.

Икос 11

Святым Духом Божиим озаренный бысть лик твой преподобный, старец же Зосима в велие смущение прииде, яко не уведе имени твоего, блаженная, абие узре надпись у главы твоея начертанную бысть на земле:

Радуйся, яко уведе Зосима о преставлении дни; радуйся, яко смиренной Марией названной была ты в словах.

Радуйся, яко преставилась Богу еще лето прошлое ты; радуйся, в день своего святаго причастия сподобилась отойти.

Радуйся, вдруг из пустыни сей жгучей к страху два льва подошли; радуйся, яко ногами могучими вырыв могилу, ушли.

Радуйся, яко с молитвой горячей предал земле он твой прах; радуйся, яко долго стоял над могилою старец в умильных слезах.

Радуйся, тихо устами дрожащими старец молитву совершал; радуйся, в судьбах Непостижимаго с любовию он прославлял.

Радуйся, Преподобная Мати Марие, Ангелы подвигом своим удивившая.

Кондак 12

Благодать испроси нам у Бога, чистая Христова невеста Марие, да помилует он нас в день страшнаго суда Своего и да причислит к избранному своему стаду, и да сподобит выну воспевати Ему: Аллилуия.

Икос 12

Поюще твое покаяние, емуже удивишася Ангелы на небеси и вси страдания твоя безпримерныя, их же не можеши изобразити некий язык человеческий с любовию и радостию ти вопием:

Радуйся, яко за плоть обнаженную ныне чудною ризою покрыта в раю; радуйся, зноем в пустыне сожженная, на небеси прохлады вкушаеши струю.

Радуйся, глад постоянный терпевшая, ныне в небе насыщена хлебом Христа; радуйся, всякия скорби понесшая, ныне в радости глас произносят уста.

Радуйся, яко в тяжцей борьбе со диаволем пребывала семнадцать ты лет; радуйся, яко ты за победу прославлена, окружи тя за то дивный свет.

Радуйся, яко премудрая Дево не погасила светильник свой; радуйся, яко от Крестнаго Древа – неуклонный ко спасению подвиг был твой.

Радуйся, Деве Святой обещавшая, Ея помощию не сбиться с пути; радуйся, много в пустыне страдавшая, не попустила в уклон отойти.

Радуйся, знамением крестным разрушила козни врагов; радуйся,яко ты ныне вкушаеши от Божиих щедрот и даров.

Радуйся, Преподобная Мати Марие. Ангелы подвигом своим удивившая.

Кондак 13

О, Святая, всехвальная и многопобедная угоднице Христова, Марие, покаяния образ преизящнейший! Молим Тя, испроси нам у Господа Бога силу Его благодати, загладити и нам тьму грехов наших, с сокрушенными слезами о них и да сподобимся в обители покаявшихся получити утешения вечнаго по неложному обещанию, и с лики Ангельскими воспевати Пресвятую Троицу ангельскою песнею: Аллилуия, Аллилуия, Аллилуия.

(Этот кондак читается трижды, затем икос 1 и кондак 1)

Тропарь, глас 8:

В тебе, мати, известно спасеся еже по образу: приимши бо крест, последовала еси Христу, и деющи учила еси презирати убо плоть, преходит бо: прилежати же о души, вещи безсмертней, темже и со ангелы срадуется, преподобная Марие, дух твой.

Кондак, глас 4:

Греха мглы избежавши, покаяния светом озаривши твое сердце славная, пришла еси ко Христу: сего всенепорочную и святую матерь молитвенницу милостивную принесла еси. Отонудуже и прегрешений обрела еси оставление, и со ангелы присно срадуешися.

Среди святых икон, глядящих на нас со стен православных храмов, есть одна, на которой невольно останавливается взгляд. На ней изображена фигура женщины. Её худое, измождённое тело закутано старым плащом. Смуглая, почти чёрная от загара кожа женщины опалена солнцем пустыни. В её руках крест, сделанный из сухих стеблей тростника. Это величайшая христианская святая, ставшая символом покаяния, ― преподобная Мария Египетская. Икона передаёт нам её строгие, аскетические черты.

Греховная жизнь молодой Марии

О жизни и подвигах преподобной поведал миру святой старец Зосима. Волею Божьей он повстречал её в глубине пустыни, куда и сам отправился, чтобы вдали от мира провести Великую четыредесятницу в посте и молитве. Там, на выжженной солнцем земле, ему была явлена святая Мария Египетская. Икона преподобной часто изображает эту встречу. Ему она исповедалась, рассказав удивительную историю своей жизни.

Родилась она в конце V века в Египте. Но уж так получилось, что в юности своей Мария была далека от беспрекословного соблюдения заповедей Божьих. Более того, необузданные страсти и отсутствие умных и благочестивых наставников превратили молодую девушку в сосуд греха. Ей было всего двенадцать лет, когда она, покинув родительский дом в Александрии, оказалась предоставленной самой себе в мире, полном порока и соблазнов. И пагубные последствия не заставили себя ждать.

Очень скоро Мария предалась необузданному разврату. Цель её жизни свелась к тому, чтобы соблазнить и вовлечь в пагубный грех как можно больше мужчин. По её собственным признаниям, она никогда не брала с них денег. Напротив, на жизнь Мария зарабатывала честным трудом. Разврат не был её источником дохода ― он был смыслом её жизни. Так продолжалось 17 лет.

Переломный момент в жизни Марии

Но вот однажды произошло событие, в корне изменившее весь образ жизни молодой грешницы. Приближался Святого Креста, и из Египта в Иерусалим отправлялось большое количество паломников. Путь их лежал по морю. Мария в числе прочих поднялась на корабль, но не для того, чтобы поклониться в святой земле Животворящему Древу, а чтобы во время долгого морского пути всласть предаться распутству с изнывающими от скуки мужчинами. Так она и оказалась в святом городе.

В храме Мария смешалась с толпой и вместе с другими паломниками стала продвигаться к святыне, как вдруг неведомая сила преградила ей путь и отбросила назад. Грешница пыталась повторить попытку, но каждый раз происходило то же самое. Наконец поняв, что это Божественная сила за грехи не пускает её в храм, Мария исполнилась глубочайшего раскаяния, била себя руками в грудь и в слезах молила о прощении перед которую увидела перед собой. Молитва её была услышана, и Пресвятая Богородица указала девушке путь к её спасению: Мария должна была перейти на другой берег Иордана и удалиться в пустыню для покаяния и познания Бога.

Жизнь в пустыне

С этого времени Мария умерла для мира. Удалившись в пустыню, она вела тяжелейшую аскетическую жизнь. Так, из прежней распутницы родилась преподобная Мария Египетская. Икона обычно представляет её именно в годы лишений и тягот отшельнической жизни. Взятый с собой ничтожный запас хлеба скоро кончился, и святая питалась кореньями и тем, что удавалось найти в иссушённой солнцем пустыне. Её одежда со временем истлела на ней, и она оставалась нагой. Мария терпела муки от зноя и от холода. Так прошло сорок семь лет.

Однажды в пустыне она встретила старого монаха, на время удалившегося от мира для молитв и поста. Это был иеромонах, то есть служитель, имеющий сан священника. Прикрыв наготу, Мария исповедалась ему, рассказав историю своего падения и покаяния. Этот монах и был тем самым Зосимой, поведавшим миру о её жизни. Через годы и он сам будет причислен к святым.

Зосима рассказывал братии своего монастыря о прозорливости святой Марии, о её способности видеть будущее. Годы, проведённые в покаянной молитве, преобразили не только душу, но и тело. Мария Египетская, икона которой представляет её идущей по воде, приобрела свойства, близкие тем, что имела плоть воскресшего Христа. Она действительно могла идти по воде и во время молитвы на локоть поднималась над землёй.

Причащение Святых Даров

Зосима по просьбе Марии встретился с ней через год, принеся с собой преждеосвящённые Святые Дары и причастил её. Это единственный раз, когда вкусила Тела и Крови Господней святая Мария Египетская. Икона, фото которой перед вами, изображает как раз этот момент. Расставаясь, она просила прийти к ней в пустыню через пять лет.

Святой Зосима исполнил её просьбу, но, придя, обрёл лишь её бездыханное тело. Он хотел предать земле её останки, но твёрдый и каменистый грунт пустыни не поддавался его старческим рукам. Тогда Господь явил чудо ― на помощь святому пришёл лев. Дикий зверь лапами выкопал могилу, куда и опустили мощи праведницы. Ещё одна икона Марии Египетской (фото сделано именно с неё) завершает статью. Это и есть эпизод оплакивания и погребения святой.

Беспредельность Божьего милосердия

Милосердие Господне всеобъемлюще. Нет такого греха, который бы превзошёл Его любовь к людям. Недаром Господа величают Добрым Пастырем. Ни одна заблудшая овца не окажется брошенной на погибель.

Отец Небесный сделает всё для её обращения на путь истинный. Важно лишь желание очиститься и глубокое покаяние. Христианство являет множество таких примеров. Наиболее яркие среди них ― Мария Магдалина, Благоразумный разбойник и, конечно, Мария Египетская, икона, молитва, и житие которой указали многим путь из тьмы греха к свету праведности.