Проблема субстанции. Философский смысл и проблемы субстанции

В истории философии для обозначения первоосновы используется предельно широкая категория ʼʼсубстанцияʼʼ. Субстанция предстает и как естественное, ʼʼфизическоеʼʼ основание бытия, и как ᴇᴦο сверхприродное, ʼʼметафизическоеʼʼ начало.

Представители первых философских школ в качестве первоосновы понимали вещество, из которого состоят все вещи. Как правило, дело сводилось к общепринятым тогда первостихиям˸ земле, воде, огню, воздуху или первопричинам - апейрону, атомам. Позже понятие субстанции расширилось до некоего предельного основания - постоянного, относительно устойчивого и существующего независимо от чего бы то ни было. Такими основаниями в философии по большей части выступали материя, бог, сознание, идея и т.д. К теоретическим характеристикам субстанции относятся˸ самодетерминация (определяет самое себя), универсальность (обозначает постоянную первооснову), каузальность (включает в себя всеобщую причинную обусловленность всех явлений), монистичность (предполагает единую первооснову), целостность (указывает на единство сущности).

Различные философские учения по-разному используют идею субстанции, исходя из того, как они отвечают на вопрос о единстве мира и ᴇᴦο происхождении. Те из них, которые исходят из приоритета одной какой-то субстанции, и, опираясь на нее, выстраивают всю остальную картину мира, получили название ʼʼфилософский монизмʼʼ. Если в качестве первоосновы берутся две субстанции, то такая философская позиция называется дуализмом, в случае если более двух - плюрализмом.

С точки зрения современных научных представлений на проблему первоосновы следует выделить два наиболее распространенных подхода к пониманию природы субстанции - материалистический и идеалистический.

Первый подход, характеризуемый как материалистический монизм, полагает, что мир един и неделим, он изначально материален, и именно материальность лежит в базе ᴇᴦο единства. Дух, сознание, идеальное в этих концепциях не обладают субстанциональной природой и выводятся из материального как ᴇᴦο свойства и проявления.

Идеалистический монизм, наоборот, признает материю производной от чего-то идеального, обладающего вечным существованием, неуничтожимостью и первоосновой любого бытия.

Проблема субстанции в философии. - понятие и виды. Классификация и особенности категории "Проблема субстанции в философии." 2015, 2017-2018.

СУБСТАНЦИЯ (лат. siibstantia — сущность) — материя в аспекте внут-реннего единства всех форм ее само-развития, всего многообразия явлений природы и истории, включая человека и его сознание, и потому фундамен-тальная категория научного познания, теоретического отражения конкретного (Абстрактное и конкретное). В истории философии первоначально субстанция пони-мается как вещество, из которого состоят все вещи. В дальнейшее, в поисках основания всего сущего, субстанцию начинают рассматривать как особое обозначение Бога (схоластика), что ведет к дуа-лизму души и тела.

Последний - свое-образное выражение несовместимости теологического и научного мышления. В новое время наиболее остро про-блема субстанции была поставлена Декартом. Преодоление дуализма на путях мате-риалистической философии осуществил Спиноза , который. считая протяженность и мышление атрибутами единой телес-ной субстанцией, рассматривал ее как причину самой себя. Однако Спиноза не су-мел обосновать внутренней активно-сти, «самодеятельности» субстанции. Эта задача была решена (хотя и непоследователь-но) в нем. классической философии. Уже Кант понимает субстанцию как «то по-стоянное, лишь в отношении с кото-рым можно определить все временные явления».

Однако субстанция трактуется им субъективно, как априорная форма мышления, синтезирующего опытные данные. Гегель определяет субстанцию как це-лостность несущественных, изменяю-щихся. преходящих сторон вещей, в которых она «открывается как их аб-солютная отрицательность, т. е. как абсолютная мощь и вместе с тем как Богатство всякого содержания», «суще-ственную ступень в процессе развития идеи» (человеческого познания), «осно-ву всякого дальнейшего подлинного развития». С этим связано понимание субстанции одновременно и как субъекта, т. е. как активного самопорождающего и саморазвивающегося начала.

Вместе с тем субстанция рассматривается Гегелем идеа-листически, лишь в качестве момента развития абсолютной идеи. Марксист-ская философия критически перераба-тывает эти идеи с точки зрения материализма. субстанция понимается здесь как материя и одновременно как «субъект» всех сво-их изменений, т. е. активная причина всех собственных формообразований, а потому она не нуждается в извне привходящей деятельности особого, отличного от нее «субъекта» (Бога , ду-ха. идеи, «я», сознания, экзистенции и т. д.).

В понятии субстанции материя отра-жена не в аспекте ее противополож-ности сознанию, а со стороны внут-реннего единства всех форм ее движения, всех различий и противоположностей, включая и противоположность бытия и сознания. Анти-субстанциалистская позиция в фило-софии отстаивается неопозитивизмом , который объявляет субстанцию мнимой и потому вредной для науки категорией. Отказ от категории субстанции утрата «субстанци-альной» точки зрения ведет теорию па путь разложения, бессвязного эклектизма , формального объединения несоедини-мых взглядов и положений, представ-ляет, по выражению К. Маркса, «мо-гилу науки».

Монизм (от греч. «монос» — один) в основе всей действительности ищет и усматривает одно начало. Монизм может быть материалистическим, когда он единой основой (первопричиной) видит материю, или идеалистическим, когда такой единой основой провозглашает дух (идею, чувства). Материалистическим монизмом является философия Ван Чуна, Демокрита , Эпикура , Лукреция Кара , французских материалистов XVIII в., Фейербаха; марксизм, позитивизм. Идеалистический монизм наиболее последовательно выражен в философии Платона, Юма, Гегеля, Владимира Соловьева, современного неотомизма, теизма.

Существует как материалистический, так и идеалистический монизм. Наиболее последовательным направлением идеалистического монизма является философия Гегеля. Монизм — учение о всеединстве. Наивный монизм, — пер во вещество вода (Фалес). Признание одной субстанции, например: монизм божественной субстанции (пантеизм); монизм сознания (психологизм, феноменализм); монизм материи (материализм).

Дуализм (от лат. «duo» — два) — это мировоззрение, которое видит в мире проявление двух противоположных друг другу начал (факторов), борьба между которыми и создает все то, что есть в действительности. В этой неразрывной двоице могут быть различные начала: Бог и Мир; Дух и Материя; Добро и Зло; Белое и Черное; Бог и Дьявол; Свет и Тьма; Инь и Ян; Мужское и Женское и так далее. Дуализм присущ многим философам и философским школам. Он занимает важное место в философии Декарта, Спинозы, Кьеркегора, современных экзистенциалистов. Его можно обнаружить у Платона, Гегеля, в марксизме (Труд и Капитал) и у многих других философов.

Дуализм служит философской основой теории психофизического параллелизма. Учение Декарта о двух независимых друг от друга субстанциях — протяженной и мыслящей. Декарт разделил мир на два рода субстанций —духовную и материальную. Материальная делима до бесконечности, а духовная неделима. Субстанция обладает атрибутами — мышлением и протяженностью, прочие производны от них. Так, впечатление, воображение, желание — модусы мышления, а фигура, положение — модусы протяженности. Духовная субстанция имеет в себе идеи, изначально ей присущие, а не приобретенные в опыте.

Плюрализм (от лат. «pluralis» — множественный, много) — признает существование в мире много взаимодействующих факторов и начал. Само слово «плюрализм» применяется для описания разных областей духовной жизни. Плюрализмом называют право одновременного существования многих вариантов политических взглядов и партий в одном и том же обществе; правомерность существования разных и даже — противоречивых друг другу мировоззрений, мировоззренческих подходов и тому подобное.

Точка зрения плюрализма лежала в основе методологии Г. Лейбница. Отвергая представление о пространстве и времени как о самостоятельных началах бытия, существующих наряду с материей и независимо от нее, он рассматривал пространство как порядок взаимного расположения множества индивидуальных тел, существующих вне друг друга, а время — как порядок сменяющихся друг друга явлений или состояний.

Субста́нция (лат. substantia - сущность; то, что лежит в основе) - философское понятие классической традиции для обозначения объективной реальности в аспекте внутреннего единства всех форм ее саморазвития. Субстанция неизменна в отличие от перманентно меняющихся свойств и состояний: она есть то, что существует в самом себе и благодаря самому себе, а не в другом и не благодаря другому. Первопричина происходящего.

Проблемы определения

Основная проблема чёткого определения в том, что такое субстанция, заключается в том, что если, например, рассматривать не просто мироздание, бытие и небытие, а вообще всё, то возникает вопрос о том, какой же неизменный основной принцип (атрибут) лежит в основе субстанции из которой состоит вообще всё (т.е. материя, мысли, чувства, пространство, душа и т.д.). Причём очевиден тот факт, что всё очень разнородно и разнообразно, но для определения этой "всеобщей субстанции" нужно выявить сходство между всеми разнообразными элементами этой "всеобщей субстанции" (которая составляет вообще всё, без исключения). Один из подходов в философии заключается в том, что "всеобщая субстанция" иерархически не подчинена единому универсальному атрибуту, но подчинена одновременно нескольким иерархически-независимым друг от друга атрибутам (первопричинам). Сейчас, например, существуют философы, утверждающие что бытие состоит (включая материи) из трёх независимых субстанций.

История понятия

Латинское слово substantia - это перевод греческого слова сущность (ousia), также в латыни для обозначения сущности использовалось слово essentia. В античной философии субстанция трактуется как субстрат, первооснова всех вещей (например, "вода" Фалеса, "огонь" Гераклита). В латинской патристике субстанция Бога противопоставлялась наличному бытию конкретных сущностей-ипостасей.

В схоластике за essentia закрепится значение возможности (синоним потенциальности), в противовес existentia как действительности (синоним актуальности). В средние века вопрос о субстанции решается прежде всего в споре о субстанциональных формах (номинализм, реализм).

В Новое время понятие субстанции трактуется достаточно широко.

· Первая точка зрения связана с онтологическим пониманием субстанции как предельного основания бытия (Бэкон, Спиноза, Лейбниц). Центральной категорией метафизики субстанция становится в философии Спинозы, где она отождествляется как с Богом, так и с Природой и определяется в качестве причины самой себя (лат. causa sui). Основными качествами (атрибутами) субстанции у Спинозы являются мышление и протяжение. По аналогии с философии Спинозы сквозь призму субстанции рассматриваются концепции Декарта и Лейбница. У первого субстанция представляет собой единство субъекта и объекта, а у второго - аналогичные атомам простые сущности, которые утрачивают протяжения, но приобретают атрибут стремления (фр. appetition) и множественности. Благодаря Лейбницу субстанция начинает ассоциироваться с материей.

· Вторая точка зрения на субстанцию - гносеологическое осмысление этого понятия, его возможности и необходимости для научного знания (Локк, Юм). Кант полагал, что закон, согласно которому при любой смене явлений субстанция сохраняется и количество ее в природе остается неизменным, может быть отнесен к "аналогиям опыта". Гегель определял субстанцию как целостность изменяющихся, преходящих сторон вещей, как "существенную ступень в процессе развития воли". Для Шопенгауэра субстанция - материя, для Юма - фикция, сосуществование свойств. Марксистская философия трактовала субстанцию как "материю" и одновременно как субъект всех изменений.

В эпоху романтизма и интереса к живым национальным языкам слово субстанция либо изгоняется из языка философии, либо сливается с понятием сущности.

Монизм (от греческого μονος - единый) - обозначает собой философское направление, признающее только один принцип бытия; в этом смысле Монизм противоположен как дуализму, допускающему два противоположных принципа бытия, так и плюрализму, допускающему бесконечное множество качественно различных субстанций (монады Лейбница, гомойомеры Анаксагора). Как материализм, так и идеализм представляют собой системы монистические.

Впервые Монизм был противопоставлен дуализму Вольфом, который себя причислял к дуалистам. Термин Монизм получил распространение лишь в применении к гегелевской философии и в особенности в современной натурфилософии (Геккеля, Нуаре и др.), для которых духовное и материальное представляются не самостоятельными началами, а чем-то неразрывным. В этом направлении вновь проявляются древние гилозоистические представления. Таким образом, значение термина монизм изменилось.

Вольфова школа видела в монизме смешение понятий материи и духа и требовала их разделения; если же в современной философской литературе и восстают против Монизма (Геккеля), то в сущности лишь для того, чтобы на место натуралистического понимания поставить иной Монизм, исходящий из гносеологических воззрений, по которым материя и дух являются лишь различными сторонами одного и того же бытия, зависящими от субъективного понимания. Не может быть никакого сомнения в том, что истинная философия может быть только монистической: основное требование всякой философской системы заключается в проведении единого начала, и отказаться от этого требования значит отказаться от возможности понять мир как целое, как космос (порядок).

Не всякий Монизм, однако, имеет философское значение. Материалистическому Монизму вполне справедливо противопоставляют дуалистическое миропонимание, которое как критический прием, как анализ понятий, имеет полное значение. Но на дуализме остановиться нельзя: поняв различие духа и материи, нужно искать объединения в высшем понятии и в идеалистическом Монизме, который субстанциальное значение признает лишь за духом, а в материи видит феномен, всецело объяснимый деятельностью духовного начала. Вся новая философия, начиная от Декарта, шла по этой дороге, и нужно полагать, что по этому направлению пойдет и будущая философия, пользуясь результатами идеализма XVII в. и начала XIX в.

Несмотря на многочисленность философов-марксистов, тех из них, кто давал в своих трудах подробный, развернутый ответ на вопрос «что такое сознание» с марксистской точки зрения, найдется весьма немного, и наиболее полной и разработанной марксистской теорией сознания следует признать ту, что была предложена в эмпириомонизме А.А. Богданова.

Плюрализм (от лат. pluralis - множественный) - философская позиция, согласно которой существует множество различных равноправных, независимых и несводимых друг к другу форм знания и методологий познания (эпистемологический плюрализм) либо форм бытия (онтологический плюрализм). Плюрализм занимает оппонирующую позицию по отношению к монизму.

Термин «плюрализм» был введён в начале XVIII в. Христианом Вольфом, последователем Лейбница для описания учений, противостоящих теории монад Лейбница, в первую очередь различных разновидностей дуализма.

В конце XIX-XX веке плюрализм получил распространение и развитие как в андроцентрических философских конценциях, абсолютизирующих уникальность личного опыта (персонализм, экзистенциализм), так и в эпистемологии (прагматизм Уильяма Джеймса, философия науки Карла Поппера и, особенно, теоретический плюрализм его последователя Пауля Фейерабенда).

Эпистемологический плюрализм как методологический подход в науке, подчёркивая субъективность знания и примат воли в процессе познания (Джемс), историческую (Поппер) и социальную (Фейерабенд) обусловленность знания, критикует классическую научную методологию и является одной из посылок ряда антисцие

Субстанция - философское понятие для обозначения объективной реальности в аспекте внутреннего единства всех форм ее саморазвития. В античной философии она трактовалась как субстрат, первооснова всех вещей («вода» Фалес и т.д.). В средние века вопрос о субстанции решался, прежде всего, в споре о субстанциальных формах (номинализм, реализм). В построении общей картины бытия получается как бы пирамида, в основании которой находится неживая природа. Над ней, включая, и ее, надстраивается живая природа, а еще выше - человек, как единство духа, живой и неживой природы.

СУБСТАНЦИЯ (лат. siibstantia - сущность) - материя в аспекте внутреннего единства всех форм ее саморазвития, всего многообразия явлений природы и истории, включая человека и его сознание, и потому фундаментальная категория научного познания, теоретического отражения конкретного (Абстрактное и конкретное). В истории философии первоначально субстанция понимается как вещество, из которого состоят все вещи. В дальнейшее, в поисках основания всего сущего, субстанцию начинают рассматривать как особое обозначение бога (схоластика), что ведет к дуализму души и тела. Последний - своеобразное выражение несовместимости теологического и научного мышления. В новое время наиболее остро проблема субстанции была поставлена Декартом. Преодоление дуализма на путях материалистической философии осуществил Спиноза, который. считая протяженность и мышление атрибутами единой телесной субстанцией, рассматривал ее как причину самой себя. Однако Спиноза не сумел обосновать внутренней активности, «самодеятельности» субстанции. Эта задача была решена (хотя и непоследовательно) в нем. классической философии. Уже Кант понимает субстанцию как «то постоянное, лишь в отношении с которым можно определить все временные явления». Однако субстанция трактуется им субъективно, как априорная форма мышления, синтезирующего опытные данные. Гегель определяет субстанцию как целостность несущественных, изменяющихся. преходящих сторон вещей, в которых она «открывается как их абсолютная отрицательность, т. е. как абсолютная мощь и вместе с тем как богатство всякого содержания», «существенную ступень в процессе развития идеи» (человеческого познания), «основу всякого дальнейшего подлинного развития». С этим связано понимание субстанции одновременно и как субъекта, т. е. как активного самопорождающего и саморазвивающегося начала. Вместе с тем субстанция рассматривается Гегелем идеа­листически, лишь в качестве момента развития абсолютной идеи. Марксистская философия критически перерабатывает эти идеи с точки зрения материализма. субстанция понимается здесь как материя и одновременно как «субъект» всех своих изменений, т. е. активная причина всех собственных формообразований, а потому она не нуждается в извне привходящей деятельности особого, отличного от нее «субъекта» (бога, духа. идеи, «я», сознания, экзистенции и т. д.). В понятии субстанции материя отражена не в аспекте ее противоположности сознанию, а со стороны внутреннего единства всех форм ее движения, всех различий и противоположностей, включая и противоположность бытия и сознания. Анти-субстанциалистская позиция в философии отстаивается неопозитивизмом, который объявляет субстанцию мнимой и потому вредной для науки категорией. Отказ от категории субстанции утрата «субстанциальной» точки зрения ведет теорию па путь разложения, бессвязного эклектизма, формального объединения несоединимых взглядов и положений, представляет, по выражению К. Маркса, «могилу науки».

2) Проблема субстанции в философии .

Предельно общим признаком категории "бытия" является существование, присущее любым вещам, явлениям, процессам, состояниям действительности. Однако даже простая констатация наличия чего бы то ни было влечет за собой новые вопросы, важнейшие из которых касаются первопричин бытия, наличия или отсутствия единой, общей первоосновы всего сущего.

В истории философии для обозначения такой первоосновы, которая не нуждается для своего существования ни в чем, кроме самой себя, используется предельно широкая категория "субстанция" (в переводе с латинского - сущность; то, что лежит в основе). Субстанция предстает и как естественное, "физическое" основание бытия, и как его сверхприродное, "метафизическое" начало.

Представители первых философских школ в качестве первоосновы понимали вещество, из которого состоят все вещи. Как правило, дело сводилось к общепринятым тогда первостихиям: земле, воде, огню, воздуху или мысленным конструкциям, первопричинам -алейрону, атомам. Позже понятие субстанции расширилось до некоего предельного основания - постоянного, относительно устойчивого и существующего независимо отчего бы то ни было, к которому сводилось все многообразие и изменчивость воспринимаемого мира. Такими основаниями в философии по большей части выступали материя, бог, сознание, идея, флогистон, эфир и т.д. К теоретическим характеристикам субстанции относятся: самодетерминация (определяет самое себя, несотворима и неуничтожима), универсальность (обозначает устойчивую, постоянную и абсолютную, ни от чего не зависимую первооснову), каузальность (включает в себя всеобщую причинную обусловленность всех явлений), монистичность (предполагает единую первооснову), целостность (указывает на единство сущности и существования).

Различные философские учения по-разному используют идею субстанции, в зависимости оттого, как они отвечают на вопрос о единстве мира и его происхождении. Те из них, которые исходят из приоритета одной какой-то субстанции, и, опираясь на нее, выстраивают всю остальную картину мира, в многообразии его вещей и явлений, получили название "философский монизм". Если в качестве первоосновы берутся две субстанции, то такая философская позиция называется дуализмом, если более двух - плюрализмом.

С точки зрения современных научных представлений о происхождении и сущности мира, а также борьбы различных, наиболее значимых в истории философии взглядов на проблему первоосновы следует выделить два наиболее распространенных подхода к пониманию природы субстанции - материалистический и идеалистический.

Первый подход, характеризуемый как материалистический монизм, полагает, что мир един и неделим, он изначально материален, и именно материальность лежит в основе его единства. Дух, сознание, идеальное в этих концепциях не обладают субстанциональной природой и выводятся из материального как его свойства и проявления. Такие подходы в наиболее развитом виде характерны для представителей материализма европейского Просвещения XVIII в., К. Маркса и его последователей.

Идеалистический монизм, наоборот, признает материю производной от чего-то идеального, обладающего вечным существованием, неуничтожимостью и первоосновой любого бытия. При этом выделяются объективно-идеалистический монизм (например, у Платона первоосновой бытия являются вечные идеи, в средневековой философии - бог, у Гегеля - несотворимая и саморазвивающаяся "абсолютная идея") и субъективно-идеалистический монизм (философское учение Д. Беркли).

Понятие "материя" является одной из наиболее фундаментальных философских категорий. Оно встречается впервые в философии Платона. Термин "материя" имеет немало определений. Аристотель трактовал ее как чистую возможность, вместилище форм. Р. Декарт главным ее атрибутом и неотъемлемым свойством считал протяженность. Г.В. Лейбниц доказывал, что протяженность есть только второстепенный признак материи, вытекающий из главного - силы. Механическое мировоззрение устранило все атрибуты материи, кроме массы. Оно выводило все явления из движения и полагало, что движение не может свершаться без двигающегося, а последнее и есть материя.

Наконец, энергетическое мировоззрение объясняет все явления из понятия энергии, совершенно обходясь без понятия вещества. В новейшей физике "материя" - обозначение некоторой особой точки поля. В материалистической философии "материя" является краеугольным понятием; в разных школах материализма она принимает различные значения.

Понятие “материя” одна из наиболее фундаментальных философских категорий. Термин “материя” имеет немало определений, но, пожалуй, наиболее ёмко и лаконично выглядит то, которое закрепилось в марксисткой философии, где понятие материя определяется как философская категория для обозначения объективной реальности, которая дана человеку в ощущениях его, которая копируется, фотографируется, отображается нашими ощущениями, существуя независимо от них.

В основе современных научных представлений о строении материи лежит идея ее сложной системной организации. Любой объект материального мира может быть рассмотрен в качестве системы, то есть особой целостности, которая характеризуется наличием элементов и связей между ними.

Основные структурные уровни материи: Упорядоченность материи имеет свои уровни, каждый из которых характеризуется особой системой закономерностей и своим носителем. Основные структурные уровни материи таковы. Субмикроэлементарный уровень - гипотетическая форма существования материи полевой природы, из которой рождаются элементарные частицы (микроэлементарный уровень), далее образуются ядра (ядерный уровень), из ядер и электронов возникают атомы (атомный уровень), а из них - молекулы (молекулярный уровень), из молекул фор-мируются агрегаты - газообразные, жидкие, твердые тела (макро-скопический уровень). Сформировавшиеся тела охватывают звезды с их спутниками, планеты с их спутниками, звездные системы, объемлющие их метагалактики. И так до бесконечности (космический уровень).

Кроме сконденсировавшегося в виде небесных тел вещества во Вселенной имеется диффузная материя. Она существует в виде разобщенных атомов и молекул, а также в виде гигантских облаков газа и пыли различной плотности. Все это вместе с излучением и составляет тот безбрежный мировой океан разреженного вещества, в котором как бы плавают небесные тела. Космические тела и системы не существуют от века в данном их виде. Они формируются в результате сгущения туманностей, ранее заполнявших обширные пространства. Следовательно, космические тела возникают из материальной среды в результате внутренних закономерностей движения самой материи.

Любая молекула тоже является системой, которая состоит из атомов и определенной связи между ними: ядра атомов, входящие в состав молекулы, как одноименные (положительные) заряды подчиняются силам электростатического отталкивания, но вокруг них образуются общие электронные оболочки, которые как бы стягивают эти ядра, не давая им разлететься в пространстве. Атом также представляет собой системное целое - состоит из ядра и электронных оболочек, расположенных на определенных расстояниях от ядра. Ядро каждого атома, в свою очередь, имеет внутреннюю структуру. В простейшем случае - у атома водоро-

да - ядро состоит из одной частицы - протона. Ядра более сложных атомов образованы путем взаимодействия протонов и нейтронов, которые внутри ядра постоянно превращаются друг в друга и образуют особые целостности - нуклоны, частицы, которые часть времени пребывают в протонном, а часть - в нейтронном состоянии. Наконец, и протон, и нейтрон - сложные образования. В них можно выделить специфические элементы - кварки, которые взаимодействуют, обмениваясь другими частицами - глюонами (от лат. gluten - клей), как бы «склеивающими» кварки. Протоны, нейтроны и другие частицы, которые физика объединяет в группу адронов (тяжелых частиц), существуют благодаря кварк-глюонным взаимодействиям.

Изучая живую природу, мы также сталкиваемся с системной организацией материи. Сложными системами являются как клетка, так и построенные из клеток организмы; целостную систему представляет собой вся сфера жизни на Земле - биосфера, существующая благодаря взаимодействию своих частей: микроорганизмов, растительного, животного мира, человека с его преобразующей деятельностью. Биосферу можно рассматривать как целостный объект, как и атом, молекулу и т.д., где есть определенные элементы и связи между ними.

Материальные системы всегда взаимодействуют с внешним окружением. Некоторые свойства, отношения и связи элементов в этом взаимодействии меняются, но основные связи могут сохраняться, и это является условием существования системы как целого. Сохраняющиеся связи выступают как инвариант, то есть устойчивые, не изменяющиеся при вариациях системы. Эти устойчивые связи и отношения между элементами системы и образуют ее структуру. Иными словами, система - это элементы и их структура.

Любой объект материального мира уникален и нетождествен другому. Но при всей уникальности и непохожести объектов определенные их группы обладают общими признаками строения. Например, существует очень большое разнообразие атомов, но все они устроены по одному типу - в атоме должно быть ядро и электронная оболочка. Огромное многообразие молекул - от простейшей молекулы водорода до сложных молекул белков - имеет общие структурные признаки: ядра атомов, образующих молекулу, стянуты общими электронными оболочками. Можно обнаружить общие признаки строения у различных макротел, у клеток, из которых построены живые организмы, и т.д. Наличие общих признаков организации позволяет объединить различные объекты в классы материальных систем. Эти классы часто называют уровнями организации материи или видами материи.

Все виды материи связаны между собой генетически, то есть каждый из них развивается из другого. Строение материи можно представить как определенную иерархию этих уровней.

Бытие предполагает не толь­ко существование, но и его причину. Другими словами, бытие есть единство существования и сущности . В поня­тии субстанции как раз и выражается сущностная сторо­на бытия.

Субстанция (лат. Substantiа – сущность, нечто, лежащее в основе), может определяться как объективная реальность, рассматриваемая со стороны её внутреннего единства, как предельное основание, позволяющее сводить чувственное многообразие и изменчивость свойств к чему-то постоянному, относительно устойчивому и самостоятельно существующему. Спиноза определил субстанцию как причину самой себя.

Субстрат (лат. Substratum – основа, подстилка) – общая материальная основа явлений; совокупность относительно простых, качественно элементарных материальных образований, взаимодействие которых обусловливает свойства рассматриваемой системы или процесса. Понятие субстрата близко понятию субстанции, которая традиционно рассматривалась в качестве абсолютного субстрата всех изменений.

Греческие философы милетской школы, а вслед за ними Гераклит, Пифагор и другие пришли к выводу, что существует материал, из которого состоят все вещи, что значительно позднее было названо субстанцией. По Фалесу, всё состоит из воды, по Анаксимену – из воздуха, по Гераклиту – из огня. Несмотря на наивность этих положений, в них содержались продуктивные моменты. Во-первых, эти рассуждения позволили сделать вывод о том, что вечных вещей нет, а есть нечто, лежащее в их основе, т.е. материал, из которого всё в мире состоит, субстанция мира. Во-вторых, первые философы осознали, что существует большая разница между тем, как выглядят наблюдаемые нами вещи, явления и процессы, и тем, каковы они в действительности. Анаксимандр считал, что в основе мира покоится неопределённое, вещественное начало – апейрон. Пифагор и его последователи таким началом считали число. Таким образом, эти мыслители сформулировали важный философский принцип – принцип элементарности, Он гласит, что все вещи сводятся к неким элементам (одному или нескольким). Возникшее затем понятие «субстанция» и явилось таким элементом.

Таким образом, греческие натурфилософы считали субстанцией, т.е. основой чувственно воспринимаемого мира, различные физические элементы, обладающие особыми качествами. Движение, соединение и разъединение элементов порождают всё видимое многообразие во Вселенной. В противоположность этому идеалисты, прежде всего Платон и его последователи, полагали, что субстанцию мира образуют идеи. Аристотель отождествлял субстанцию с «первой сущностью» или формой, характеризуя её как основу, неотделимую от вещи. Трактовка Аристотелем формы, как первопричины, обуславливающей определённость предмета, послужила истоком не только различения духовной и телесной субстанции, но и спора о так называемых субстанциональных формах, пронизывающего всю средневековую схоластику.

В философии Нового времени выделяются две линии анализа субстанции : онтологическая и гносеологическая .

Первая - восходит к философии Ф.Бэкона, который отождествлял субстанцию с формой конкретных вещей. Этой качественной трактовке субстанции Декарт противопоставил учение о двух субстанциях: материальной и духовной. При этом материальная характеризуется протяжённостью, а духовная – мышлением. Однако дуалистическая позиция Декарта обнаружила огромную сложность: нужно было объяснить очевидную согласованность материальных и телесных процессов в человеке. Декарт предложил компромиссное решение, заключающееся в том, что ни тело само по себе не может вызвать изменений в душе, ни душа как таковая не способна произвести никаких телесных изменений. Однако тело всё же может повлиять на направленность душевных процессов, как и душа – на направленность процессов телесных. Декарт даже указал на шишковидную железу как на место, где соприкасались телесное и духовное начала человеческой личности. Противоречия дуализма в объяснении взаимоотношения этих субстанций попытался преодолеть Спиноза на основе пантеистического монизма. Для Спинозы мышление и протяжённость – не две субстанции, а два атрибута единой субстанции (Бога или природы). Всего у субстанции бесчисленное множество атрибутов, однако, число атрибутов открытых человеку только два (протяжённость и мышление). Лейбниц в своей монадологии выделял множество простых и неделимых субстанций (позиция плюрализма ), обладающих самостоятельностью, активностью, воспринимаемостью и стремлением.

Вторая линия анализа субстанции (гносеологическое осмысление этой проблемы) связана с осмыслением возможности и необходимости понятия субстанции для научного знания. Она была начата Локком в его анализе субстанции как одной из сложных идей и критике эмпирически индуктивного обоснования идеи субстанции. Беркли вообще отрицал понятие материальной субстанции, допуская лишь существование духовной субстанции – Бога. Юм, отвергая существование как материальной, так и духовной субстанции, видел в идее субстанции лишь гипотетическую ассоциацию восприятий в некоторую целостность, присущую обыденному, а не научному знанию. Кант, развивая гносеологический анализ понятия субстанции, указывал на необходимость этого понятия для научно-теоретического объяснения явлений. Категория субстанции, по Канту, априорная форма рассудка, условие возможности всякого синтетического единства восприятий, т.е. опыта. Гегель обнаружил внутреннюю противоречивость субстанции, её саморазвитие.

Для современной западной философии в основном характерно негативное отношение к категории субстанции и её роли в познании. В неопозитивизме понятие субстанции рассматривается как пережиток обыденного сознания, проникшего в науку, как неоправданный способ удвоения мира и натурализации восприятия. Наряду с этой линией истолкования понятия субстанции существует ряд направлений идеалистической философии, которые сохраняют традиционную трактовку субстанции (напр. неотомизм).

В диалектическом материализме субстанцию отождествляют с материей. Атрибутивными характеристиками материи (такими её свойствами, без которых она не существует) в этом направлении полагают структурность, движение, пространство и время. Определяя материю (субстанцию) таким образом, диалектический материализм предполагает её бесконечное развитие и её неисчерпаемость.

То или иное понимание субстанции в моделях мира вводится как исходный постулат, представляя собой, прежде всего, материалистическое или идеалистическое решение онтологической стороны основного вопроса фи­лософии: первична материя или сознание? Различают так же метафизическое понимание субстанции, как неизмен­ного начала , и диалектическое - как изменчивой, само­развивающейся сущности . Все это вместе взятое дает нам качественную интерпретацию субстанции.

В идеалистическом понимании субстанцио­нальной основой мира является духовная сущность (Бог, Абсолютная идея – объективном идеализме; человеческое сознание – в субъективном).

В материалистическом понимании субстанцио­нальной основой мира является материя.

Количествен­ная интерпретация субстанции возможна в трех формах: монизм объясняет многообразие мира из одного начала (Спиноза, Гегель и др.), дуализм - из двух начал (Декарт), плю­рализм - из множества начал (Демокрит, Лейбниц).

Вопрос 35

Философское понимание движения

Проблемы движения (сущность движения, его познаваемость, соотношение движения и покоя и т. д.) всегда ставились в философии очень остро и решались весьма неоднозначно.

Представители милетской школы и Гераклит трактовали движение как возникновение и уничтожение вещей, как бесконечное становление всего сущего. Именно Гераклиту принадлежит известное высказывание о том, что нельзя в одну реку войти дважды, и о том, что все течет и все изменяется. Обратив внимание на изменчивый характер бытия, философы данного направления отодвинули на второй план момент его устойчивости.

Однако именно момент неподвижности, устойчивости бытия оказался в центре противоположного учения, созданного элеатской школой (Ксенофан, Парменид, Зенон). У Парменида бытие неподвижно и едино, оно замкнуто само в себе «в пределах оков величайших».

Развивая эту идею своего учителя, Зенон разработал целую систему доказательств того, что движения в действительности нет. Показав, что представление о реальности движения ведет к логическим противоречиям, он сделал вывод о том, что движение не обладает истинным бытием, так как, согласно общей гносеологической позиции элеатов, предмет, о котором мы не можем мыслить истинно (т.е. непротиворечиво), не может обладать истинным бытием.

Зенон доказывал, что бытие едино и неподвижно, посредством своих знаменитых апорий. Первая апория: движение не может начаться, потому что движущийся предмет должен дойти до половины пути, а для этого пройти половину половины, а для этого половину половины половины и так до бесконечности («Дихотомия»).

Вторая апория («Ахиллес и черепаха») гласит, что быстрое (Ахиллес) не догонит медленное (черепаху). Ведь когда Ахиллес окажется в той точке, где была черепаха, она отойдет на такое расстояние от своего старта, на сколько скорость медленного меньше скорости быстрого, и т. д. Иными словами, Ахиллес никогда не преодолеет дистанции, отделяющей его от черепахи, она всегда будет чуть-чуть впереди него.

Третья апория («Стрела») говорит о том, что движение невозможно при допущении прерывности пространства. Чтобы преодолеть расстояние, стрела должна побывать во всех точках, из которых оно состоит. Но быть в данной точке – значит покоиться в ней, занимать в ней место. Получается, что движение есть сумма состояний покоя. «Не все, что чувственно, представляется нам реальным, существует на самом деле; но все, что истинно существует, должно подтверждаться нашим разумом, где самое главное условие – соблюдение принципа формально-логической непротиворечивости» – вот ключевая мысль элеатов, против которой бессильны любые аргументы, апеллирующие к чувственному опыту.

Свой взгляд на сущность движения представил Эмпедокл, который попытался объединить противоположные взгляды. Он рассматривал изменчивость и устойчивость как две стороны общего процесса движения. По его мнению, мир неизменен в своих корнях и пределах «круга времен», но изменчив на уровне вещей и внутри «круга времен».

Своеобразный итог спорам подвел Аристотель. Он дал классификацию видов изменения, среди которых выделяется возникновение, уничтожение и собственно движение, понимаемое как осуществление сущего, переход его из возможности в действительность.

Аристотель считал, что движения вне вещей не существует. Мысленное представление движения предполагает использование категорий места, времени и пустоты. Вечность движения Аристотель обосновывает «от противного». Отрицание вечности движения, писал он, приводит к противоречию: движение предполагает наличие движущихся предметов, которые или возникли, или же существовали вечно и неподвижно. Но возникновение предметов есть тоже движение. Если же они покоились вечно неподвижными, то тогда непонятно, почему они пришли в движение не раньше и не позже. Трудно объяснить также причину покоя, а такая причина должна быть.

Итак, движение, по Аристотелю, реализуется внутри одной сущности и внутри одной формы в трех отношениях – качества, количества и места, т. е. для каждой исследуемой сущности всегда имеется данное трехчленное отношение. Количественное движение – это рост или убыль. Движение относительно места – это перемещение, или, говоря современным языком, пространственное перемещение, механическое движение. Качественное движение – это качественное изменение. Кроме того, всякое движение осуществляется во времени. Причем если движение в пространстве и во времени изучает физика, то качественные изменения выступают предметом метафизики. Перевод исследования проблемы движения в плоскость качественного изменения позволяет рассматривать его в наиболее широком, философски предельном смысле по отношению к бытию в целом, говорить об изменчивости, процессуальности бытия.

Движение само по себе противоречиво. Оно включает в себя моменты изменчивости и устойчивости, прерывности и непрерывности. Возникает проблема возможности описания данной противоречивости на языке логики. Или, иначе говоря, проблема того, как описать диалектическую противоречивость объекта формально непротиворечивым образом. Рассуждая о движении или других явлениях бытия, мы должны это осуществлять на языке понятий, т. е. строить некоторый концептуальный каркас, который заведомо будет значительным огрублением реального положения дел. Последнее позволяет нам рассуждать непротиворечиво, исходя из правил традиционной логики, но одновременно возникает проблема, как совместить онтологическую противоречивость (противоречия мира как такового) и мыслительную непротиворечивость. Или, другими словами, как логически непротиворечиво отобразить диалектику движения, диалектику мира в целом.

Действительно, для того чтобы нечто познать, мы должны огрубить те реальные процессы, которые есть в мире. Следовательно, для того чтобы познать движение, мы неизбежно должны его приостановить, предметно интерпретировать. И здесь возникает возможность абсолютизации заведомо огрубленного понимания и его экстраполяции на движение в целом, что часто и лежит в основе различного рода метафизических истолкований (в смысле противоположности истолкованию диалектическому, целостному).

Именно таким образом и возникает метафизическая концепция движения, которая, во-первых, основана на абсолютизации одной из противоположных сторон движения и, во-вторых, сводит движение к одной из его форм. Сущность движения чаще всего сводится к механическому перемещению. Такое перемещение можно описать только путем фиксации данного тела в определенном месте в некоторый момент времени; т.е. проблема движения при этом сводится к описанию более фундаментальных структур бытия – пространства и времени.

Пространство и время можно представить двояким образом, что и было сделано ионийской и элеатской школами в античности. Либо необходимо признать существование «неделимых» пространства и времени, либо, напротив, признать их бесконечную делимость. Либо признать относительность всех пространственно-временных характеристик при абсолютности самого факта движения тел, либо, как это позже сделал Ньютон, ввести понятие перемещения тела из одной точки абсолютного пространства в другое, т. е. ввести дополнительные категории абсолютного пространства и времени, внутри которых реализуются конкретные виды движения. При этом каждая из противоположных позиций окажется внутренне противоречивой.

Иначе говоря, в основе и той и другой точки зрения лежат совершенно разные гносеологические допущения. Но отображаемое в наших мыслях движение не есть буквальная копия реальных процессов, реального движения. Последнее вообще является внешним процессом, не зависящим от наших мыслей о нем. Следовательно, указанная противоречивость есть свойство определенной слабости нашего мышления, вынужденного для построения теоретической концепции вводить те или иные гносеологические допущения, которые могут значительно «огрубить» реальность. И не только вводить односторонние теоретические «огрубления», но и отождествлять их с реальностью как таковой. Аристотель совершенно справедливо отмечал, что зеноновские апории разрешаются очень просто: достаточно перейти границу – границу мыслимых расчленений и схематизации пространства и времени, которых в самой реальности нет.

В целом же метафизическое представление о движении, сводящее его к одному из видов движения (механическому) и абсолютизирующее какой-то один из ракурсов его видения, было исторически оправдано, хотя и значительно упрощало его понимание.

Диалектика как противоположный способ рационально-понятийного освоения бытия основывается на ином понимании познания. Последнее рассматривается как сложный процесс, в котором субъект познания (человек) и объект познания находятся в особых взаимоотношениях. Субъект познания обладает творческой активностью, поэтому он не только и не просто созерцает мир (хотя и такой вариант отношения к миру возможен), но выступает как некая активная сторона данного процесса, избирательно относящаяся к миру, выбирая из него интересующие явления и предметы, превращая их в объекты познания. С этой позиции мир представляет собой изменчивый процесс. Познавая его отдельные стороны, мы должны помнить о допущенных предметных «огрублениях», понимать их ограниченность и относительность распространения на познание бытия в целом.

Исходя из этого, можно логически непротиворечиво отобразить любые реальные противоречивые процессы, в том числе и движение, но при этом необходимо учитывать возможность различных вариантов отображения, в том числе и противоречащих друг другу. Это могут быть противоречия в разных отношениях, при внимательном анализе вполне совместимые между собой. Но часто это противоположности в одном и том же отношении, которые не устранить одной только аналитической работой. Необходимо понимать генетическое и иерархическое единство разных типов движения, отображаемых математическими, логическими и содержательными гносеологическими средствами, так как все это – отражения одного и того же объекта, описываемого разными способами.

Таким образом, лишь философия в ее диалектическом варианте способна дать понимание сущности движения как особого диалектического процесса, сочетающего в себе противоположные компоненты: устойчивость и изменчивость, прерывность и непрерывность, единство и иерархическую соподчиненность. Движение понимается философией как всеобщий и важнейший атрибут мироздания, включающий в себя все процессы изменения, которые происходят в мире, будь то природа, общество, познание или движение нашего духа. В «Философии природы» Гегель отмечал, что «точно так же как нет движения без материи, так не существует материи без движения».

В свою очередь, всякое изменение есть результат взаимодействия предметов, событий или явлений мира через обмен материей, энергией и информацией. Именно это позволяет нам исследовать многообразные виды движения через их энергетические или информационные проявления. Для всякого объекта существовать – означает взаимодействовать, т. е. оказывать влияние на объекты и испытывать на себе воздействие других. Поэтому движение – это всеобщая форма существования бытия, которая выражает его активность, всеобщую связность и процессный характер. Не будет натяжкой сказать, что движение есть синоним мировой космической жизни, взятой в единстве ее материально-субстратных и идеально-информационных компонентов.

Проанализировав возможности диалектики как метода исследования такой сложной проблемы, как движение, здесь мы вправе сделать вывод о сущности диалектики. Возникнув изначально как понятие, обозначающее искусство вести спор, рассуждать, диалектика реализуется как особый философский метод, как некая культура рассуждения, диалога, основанная на выявлении в предмете его противоречивых сторон и свойств, усматривающая во внешне противоположных вещах и явлениях моменты единства и взаимосвязи.

2. Философское понимание пространства и времени

Чтобы полнее осветить суть философского понимания пространства и времени – важнейших феноменов человеческой культуры и сущностных характеристик нашего индивидуального существования, необходимо кратко проанализировать те представления о них, которые существовали в прошлом.

Пространство является важнейшим атрибутом бытия. Человек всегда живет в нем, осознавая свою зависимость от таких его характеристик, как размеры, границы, объемы. Он измеряет эти размеры, преодолевает границы, заполняет объемы, т.е. он сосуществует с пространством. Такое сосуществование породило еще в архаическом сознании людей любопытные представления о нем, которые интересны нам и сегодня. В мифологии пространство одухотворено и разнородно. Это не хаос и не пустота. Оно всегда заполнено вещами и в этом смысле является своеобразным преодолением и упорядочиванием мира, тогда как хаос олицетворяет собой отсутствие пространства.

Это отражается в так называемых «мифах творения», которые присутствуют во всех мировых мифологиях и описывают процесс постепенного оформления хаоса, его переход из неоформленного состояния в пространство, как нечто оформленное, посредством его заполнения различными существами, растениями, животными, богами и т.д. Таким образом, пространство – это особым образом организованная совокупность объектов и процессов.

Для мифологического пространства характерно свойство спирального развертывания по отношению к особому «мировому центру» как некой точке, через которую как бы проходит воображаемая «ось» разворота. Такое значение сохраняется и в современном языке, где пространство ассоциируется с понятиями, обозначающими «расширение», «простирание», «рост».

Кроме того, мифологическое пространство развертывается организованно, закономерно. Оно состоит из частей, упорядоченных определенным образом. Поэтому познание пространства изначально основано на двух противоположных операциях – анализе (членении) и синтезе (соединении). Это легло в основу более позднего понимания относительно однородного и равного самому себе в своих частях пространства. Однако основной характеристикой мифологического пространства все же считается разнородность и прерывность, т.е. в первую очередь его качественная расчлененность.

Именно прерывность пространства формирует в сознании человека культурную значимость места, в котором он может оказаться. Центр пространства – это всегда место особой сакральной ценности. Внутри географического пространства оно ритуально обозначается некими особыми знаками, например камнем, храмом или крестом. Периферия пространства – это зона опасности, которую в сказках и мифах, отражающих указанное понимание, должен преодолеть герой. Иногда это даже место вне пространства (в неком хаосе), что фиксируется в выражении «иди туда, не знаю куда». Победа над этим местом и злыми силами означает факт освоения пространства.

Такое понимание, в снятом виде, сохраняется и в наше время. Достаточно указать на особого рода ритуальные культурные пространства, где наше поведение должно подчиняться фиксированным требованиям и традициям. Так, на кладбище недопустимы смех и танцы, а в дружеской праздничной компании на лоне природы, наоборот, странно выглядит кислое и угрюмое выражение лиц. Наконец, важнейшим свойством мифологического пространства является то, что оно не отделено от времени, образуя с ним особое единство, обозначаемое как хронотоп.

Как видим, пространство в мифологическую эпоху трактовалось не как физическая характеристика бытия, а представляло собой своеобразное космическое место, в котором развертывалась мировая трагедия борющихся друг с другом богов, персонифицированных добрых и злых сил природы, людей, животных и растений. Это было вместилище всех предметов и событий, жизнь которых была в пространстве определенным образом упорядочена и подчинена общим закономерностям. Это – образ прежде всего культурного пространства, которое иерархически упорядочено и качественно разнородно, а потому и его отдельные места наполнены специфическими смыслами и значениями для человека. Отсюда понятен знаменитый шекспировский образ мира как театра, на сцене которого разыгрывается бесконечная трагедия жизни, а люди выступают как ее актеры.

Человек ощущал в древности еще большую свою зависимость от времени, так как с ним было связано понимание смерти, остановки как его индивидуального времени, так и неизбежного исчезновения всего, что для него было значимо и дорого в мире: от родных и близких до любимых вещей. Человек жил во времени и боялся его, что воплощено в древнегреческой мифологии в фигуре Крона, одного из сыновей-титанов Урана. Крон, символизирующий собой время, получает власть над Землей, зная, что его должен лишить власти один из его сыновей. Он пожирает всех сыновей, кроме одного, Зевса, которого удается спрятать. В этом эпизоде время предстает как поток, уносящий с собой в небытие все сущее. В конце концов Зевс побеждает Крона, и эта победа имела столь огромное значение, что трактуется как начало нового времени, времени царствования олимпийцев.

Таким образом, в архаическом мифологическом сознании время – это прежде всего некоторое «первовремя». Оно отождествляется с «прасобытиями», своеобразными кирпичиками мифической модели мира, что придает времени особый сакральный характер со своим внутренним смыслом и значением, которые требуют особой расшифровки. Позже указанные «первокирпичики» времени преобразуются в сознании человека в представления о начале мира, или начальной эпохе, которое может конкретизироваться противоположным образом: либо как золотой век, либо как изначальный хаос.

Неудивительно, что в силу своей принципиальной значимости для человека понятия пространства и времени с самого начала зарождения философии оказываются в числе ее самых ключевых проблем. Остаются они в центре философского внимания и по сию пору, породив огромный вал соответствующей литературы. При этом никак нельзя сказать, что философские представления о времени и пространстве приобрели сегодня завершенный характер. С одной стороны, эти представления всегда сопряжены с развитием всего комплекса наук (а не одной только физики) и учитывают их позитивные результаты, а с другой стороны, опираются на собственные теоретические наработки в русле целостного онтологического подхода к их истолкованию.

В философии и науке существовали самые разнообразные трактовки пространства и времени.

Пространство понималось как:

протяженная пустота, которую заполняли все тела, но которая от них не зависела (Демокрит, Эпикур, Ньютон);

протяженность материи или эфира (Платон, Аристотель, Декарт, Спиноза, Ломоносов); форма бытия материи (Гольбах, Энгельс);

порядок сосуществования и взаимного расположения объектов (Лейбниц, Лобачевский);

комплекс ощущений и опытных данных (Беркли, Мах) или априорная форма чувственного созерцания (Кант).

Время также трактовалось по-разному:

субстанция или самодовлеющая сущность, и с этим было связано начало выявления его метрических свойств (Фалес, Анаксимандр); с этой трактовкой связано возникновение субстанциальной концепции времени;

Гераклит ставит вопрос о текучести, непрерывности и универсальности времени, закладывая традицию его динамической трактовки;

Парменид, напротив, говорит о неизменности времени, о том, что видимая изменчивость – это особенность нашего чувственного восприятия мира, а истинным бытием обладает лишь вечное настоящее Бога; это можно считать возникновением статической концепции времени;

Платон закладывает основы идеалистической реляционной трактовки времени. В его мире идей время статично, там царит вечность, а вот для «неистинного» мира телесных вещей время динамично и релятивно; тут есть прошлое, настоящее и будущее;

длительность существования и мера изменений материи (Аристотель, Декарт, Гольбах); форма бытия материи, выражающая длительность и последовательность изменений (Энгельс, Ленин), – материалистический вариант реляционного подхода;

абсолютная субстанциальная длительность, однородная для всей Вселенной и независимая ни от каких взаимодействий и движений вещей (классическая субстанциальная концепция Ньютона);

относительное свойство феноменальных вещей, порядок последовательности событий (классический вариант реляционной концепции Лейбница);

форма упорядочивания комплексов ощущений (Беркли, Юм, Мах) или априорная форма чувственного созерцания (Кант).

В целом же, как видим, понимание пространства и времени можно свести к двум фундаментальным подходам: один из них рассматривает пространство и время как независимые друг от друга сущности, другой – как нечто производное от взаимодействия движущихся тел.

В классической науке с Ньютона и Галилея время и пространство рассматриваются как особого рода сущности, как некоторые субстанции, существующие сами по себе, независимо от материальных объектов, но оказывающие на них существенное влияние. Они представляют собой как бы вместилище тех материальных вещей, процессов и событий, которые происходят в мире. При этом время рассматривается как абсолютная длительность, а пространство трактуется как абсолютная протяженность. Это обозначается как субстанциальная концепция.

На такую трактовку пространства и времени опирался Ньютон при создании своей механики. Данная концепция превалировала в физике вплоть до создания специальной теории относительности. В философии возможны как идеалистические варианты решения рассматриваемой проблемы, когда, например, пространство трактовалось как особая субстанция, порожденная духом, так и материалистические, в которых пространство понималось как субстанция, существующая или наряду с материей, или же выполняющая порождающие субстанциальные функции.

В реляционной концепции пространство и время рассматриваются как особого рода отношения между объектами и процессами. Физика вплоть до появления теории Эйнштейна базировалась на субстанциальной концепции пространства и времени, хотя в рамках философии присутствовали, как мы показали выше, и другие представления. Почему так произошло? Потому, что на данном историческом отрезке именно субстанциальные представления можно было наполнить конкретным физическим содержанием. Поэтому речь идет не о том, какие представления являлись наиболее истинными, наиболее адекватными бытию, а о выборе тех представлений, которые по конкретным научным критериям могли быть вписаны в выбираемую научную модель. Уже это придает относительность не только ньютоновскому, но и вообще любому физическому описанию мира.

Фундаментом классической физики была механика. Мир представляет в ней систему взаимодействующих частиц или кирпичиков материи – атомов. Их движение подчиняется законам классической ньютоновской динамики. Основное свойство атомов – их материальность или вещественность. Система взаимодействующих атомов и их конгломератов образует вещественное бытие в целом.

Пространство, которое существует вне и независимо от сознания человека, – это «невещественное» бытие. По своим свойствам оно противоположно материи, но в то же время является условием ее бытия. Время абсолютно; порядок событий во времени имеет абсолютный характер и охватывает все физические события в мире. Поэтому с точки зрения ньютоновской физики пространство и время – это предпосылки, которые сами по себе не должны анализироваться. При этом абсолютной и самодовлеющей сущностью выступает пространство, которое предшествует как веществу, так и времени.

С философской точки зрения это было очень сильное огрубление бытия, основанное на распространении на него свойств отдельной его части. Свойства локальной части экстраполировались здесь на весь мир. Предполагалось, что он так устроен везде. Рассуждение весьма типичное для ученых и сегодня. Физика, безусловно, дает описание мира, но, как и любая иная наука, опирается лишь на те знания и представления, которые она может обобщить на данном этапе. С философских позиций понятно, что этих данных всегда будет недостаточно, а значит, никакая картина мира не может претендовать на полноту. Более того, данная картина мира весьма относительна и субъективна, так как очень часто базируется на введении сил и представлений, которые являются не чем иным, как некими умозрительными конструкциями, созданными именно для заполнения недостаточности физического обоснования.

Так, ньютоновская физика вводит понятие эфира в качестве особой универсальной среды. Считалось, что эфир пронизывал все тела и им было заполнено пространство. С помощью этого понятия, как казалось, удавалось объяснить все известные тогда явления в физическом мире. При этом физики долгое время просто игнорировали тот факт, что сам эфир оставался недосягаемым для физического эксперимента. Создалась парадоксальная ситуация, когда в основе экспериментальной физической науки лежало понятие эфира, которое эмпирически не было подтверждено, а значит, согласно критериям этой науки, было за рамками научного познания.

Понятие одновременности в классической физике трактовалось также согласно субстанциальной концепции времени. Одновременными считались все те события, которые произошли в одно мгновение. С точки зрения здравого смысла это действительно так, и потому даже в голову никому не приходило, что это необходимо обосновывать. Однако позже оказалось, что это не так.

Во второй половине XIX в. научные открытия заставляют ученых перейти к реляционной трактовке пространства и времени. Развивается классическая электродинамика, которая базируется на отказе от принципа дальнодействия, т. е. мгновенного распространения света. Дело в том, что в классической физике свет распространялся в особой светоносной среде – эфире. Согласно единой теории электромагнитного поля, движение Земли относительно мирового эфира должно влиять на скорость распространения света. Начиная с 1881 г. сначала Майкельсон, а затем – с 1887 г. – он же совместно с Морли ставят серию опытов с целью эмпирического подтверждения данной идеи. Однако результат опытов оказался негативным, скорость света при всех измерениях оставалась постоянной.

В 1905 г. А. Эйнштейн излагает свою специальную теорию относительности, успешно разрешая накопившиеся противоречия, но отрицая при этом существование эфира.

Постулатами его теории являются следующие:

Специальный принцип относительности, согласно которому законы природы неизменны во всех инерциальных системах отсчета, т. е. в системах, находящихся в состоянии покоя или равномерного и прямолинейного движения.

Принцип предельности: в природе не может быть взаимодействий, которые превышают скорость света.

Из данной теории следовал целый ряд выводов, касающихся понимания пространства и времени, которые уже существовали в философии в рамках реляционных представлений.

Прежде всего, изменялся смысл категорий времени и пространства. Пространство и время предстали как относительные свойства бытия, зависящие от систем отсчета. Оказалось, что пространство и время имеют физический смысл только для определения порядка событий, связанных материальными взаимодействиями. Кроме того, пространство и время оказались имманентно взаимосвязанными друг с другом (четырехмерное пространство Г. Минковского), а все события в мире стало возможным трактовать как происходящие в пространственно-временном континууме.

Отсюда был сделан принципиальный вывод, что сами пространство и время производны от конкретных физических событий и взаимодействий. Иными словами, они не являются независимыми онтологическими сущностями. Реально только физическое событие, которое можно описать в пространственно-временных характеристиках. Соответственно проблема установления одновременности событий есть лишь конвенция, соглашение путем синхронизации часов с помощью светового сигнала.

Общий смысл интерпретаций эйнштейновских открытий сводился к тому, что время и пространство не объективны, а есть лишь результат нашей конвенции. Однако сам Эйнштейн с такими субъективистскими трактовками не соглашался. Если, например. Мах говорил о том, что пространство и время – комплексы наших ощущений, то Эйнштейн оговаривался, что физический смысл пространству и времени придают реальные процессы, которые позволяют установить связь между различными точками пространства.

Таким образом, в философском плане пространство и время предстали как важнейшие атрибуты бытия, характеризующие функцию физических отношений между объектами.

3. Многообразие пространственно-временных уровней бытия

Как неоднократно отмечалось выше, физика (как и любая иная наука) всегда интерпретирует мир в рамках своей собственной изменяющейся предметности. В этом смысле любые представления, например о пространстве и времени, в ней относительны. Но в философском плане сводить понимание пространства и времени лишь к их физическим вариантам неправомерно. Человек живет не только в мире физическом, но и в мире социальном, биологическом, духовном и т. д., который не менее важен для человека.

Так, феномены пространства и времени принимают различные образы в зависимости от той или иной культуры, что отражается и на языковом уровне. В современном русском языке существуют три языковых обозначения времени, которые определяют событие относительно момента речи (прошлое, настоящее, будущее). В других языках формы времени могут указывать на временную дистанцию (близость или отдаленность события); имеются системы «относительных» времен, дающие сложную двух- (и даже трех-) ступенчатую ориентацию. А это, в свою очередь, означает, что представители разных культур воспринимают время по-разному.

Более того, принято считать, что различия в понимании пространства и времени существенно влияют не только на специфику их восприятия, но и на специфику их использования даже в физике. Культура, которая выражается через язык, детерминирует образы и представления о мире, в том числе и научные, окрашивает науку в национальные цвета.

В русском языке пространство может означать широту, пространность. А в немецком языке «Raum» (пространство) связывается с понятием чистоты и пустоты, даже фонетически.

Как известно, Декарт не хотел измерять пространство, как это делали представители другой культуры – Кеплер или Галилей. Для него пространство – это «растекание» как таковое, и вовсе неважно куда. Тогда как для германца важнее понять сам адрес этого «растекания».

Ньютон пошел по пути разрыва материи-полноты и пространства. В результате в отличие от мифопоэтического представления мир в физической картине стал бессмысленным, измеряемым и ограниченным пространством и временем.

Как видим, разное понимание времени порождает и во многом различное понимание мира в разных культурах «по горизонтали», т.е. в разных одновременных культурах.

Но существуют и «вертикальные различия» в культурах, которые отдалены друг от друга не только однопространственно, но и исторически. Именно поэтому нам бывает так трудно понять представления о пространстве и времени в культурах других эпох.

Так, в Древнем Китае время трактовалось не как некая последовательность равномерных и направленных в будущее событий, а, напротив, как совокупность неоднородных отрезков. Поэтому историческое время получает здесь свои личные имена, связанные с жизнью конкретных людей, прежде всего императоров. Соответственно такое понимание времени требовало и иного представления о пространстве. Замкнутое пространство и цикличное время – вот модель мира, в которой живет человек. Поэтому будущее рассматривалось в Китае не как нечто стоящее впереди и еще не осуществленное, а скорее как нечто уже бывшее и до сих пор непревзойденное по своему совершенству.

Для человека столь же существенным является сам факт субъективного переживания времени. Так, если вы заняты каким-то делом и день пролетает для вас быстро, значит, он наполнен событиями. Зато по прошествии некоторого времени, вспоминая все эти события, вы как бы растягиваете прошедшее время, вам есть что вспомнить. И напротив, если день мучительно тянется от безделья и отсутствия значимых событий, то по прошествии некоторого времени вам нечего вспомнить, и тогда говорят о том, что время прошло незаметно.

Таким образом, рассматривая с философской точки зрения пространство и время как формы бытия, мы можем выделять в нем некоторые самостоятельные уровни, относительно которых происходит спецификация данных категорий. Иными словами, качественные характеристики данных уровней в значительной мере изменяют обп1ис представления о пространстве и времени, наполняя их конкретным содержанием.

Поэтому, говоря, например, о времени, мы ни в коем случае не должны понимать его только в физическом и даже в природном смысле. Время, как показал видный отечественный философ XX в. Н.Н.Трубников, «есть мера социально-исторического и всякого иного бытия, мера социально-исторической и всякой иной его связи и последовательности. Как такая мера оно может быть измерено и сосчитано в тех или иных отвлеченных единицах, как-то: год, месяц, час или еще в более отвлеченных единицах частоты колебаний атома какого-либо удобного для этого элемента. Но оно всегда есть нечто иное и большее, чем этот счет и это измерение. Оно есть мера человеческой жизни и человеческого ее определения».

Поскольку мир представляет собой иерархическое, многоуровневое образование, мы можем выделять и соответствующие этим уровням специфические пространственно-временные отношения. Например, мы можем говорить об историческом или социальном времени. Это не просто физическое время, опрокинутое на историю. Для естественных наук время – это совокупность однородных отрезков. А история, события в ней – принципиально неоднородны. Есть периоды, когда время как бы застывает, а есть периоды таких исторических преобразований, когда в жизнь одного поколения как бы вмещаются целые века. К тому же история развивается таким образом, что насыщенность событиями и изменениями постоянно нарастает, т.е. историческому времени свойственно убыстрять свой ход. Поэтому историческое время – это выделенная длительность, текучесть конкретных событий с точки зрения их значения для людей как своего, так и нашего времени.

Пространство также несет в себе не только физические представления, но и глубочайший человеческий смысл. Для человека оно всегда выступает прежде всего как некоторое локализованное (индивидуальное) пространство, как более крупное – государственное, этническое – пространство и, наконец, как некое мировое, космическое пространство. Каждое из этих пространств наряду с физическими характеристиками, имеет свой собственный смысл, который, кстати говоря, не всегда доступен представителю иной культуры или иного этноса. Этот смысл подчас и самим носителем данной культурной традиции не осознается в явной форме, а чаще проявляется стихийно. Таким образом, человек как личность живет не просто в физическом, но в особом культурно-смысловом пространстве, состоящем из различных значащих мест, оказывающих самое прямое влияние на наше поведение и образ мыслей. Не только мы формируем пространство, упорядочиваем его сообразно нашим целям и желаниям, но и оно активно формирует нас.

Хотя в естественных науках пространственно-временные представления базируются на физических моделях, они имеют свою специфику, связанную с предметной областью конкретных наук. Соответственно и исследования феномена времени в естественных науках различаются по этим указанным понятиям. С одной стороны, вырабатываются специфицированные для различных областей бытия описания изменчивости, которые весьма отличаются друг от друга и от базового физического представления. А с другой – исследуется проблема относительного времени, т.е. времени, фиксируемого с позиции выбранных часов.

Таким образом, оказывается, что исключительно физическая интерпретация времени не удовлетворяет естествознание по многим параметрам. Прежде всего, современных ученых не устраивает так называемый физический контекст представлений о времени, которое измеряется физическими часами. Физическое понятие времени значительно огрубляет процессы, происходящие в природе, что заставляет сомневаться в возможности его универсального и механического применения во всех областях естествознания. Не случайно ученые вынуждены вводить специфицированные относительно разных областей понятия времени, которые отражают существенные характеристики именно данной области материальной действительности.

Например, для биологии вполне можно говорить о специфически организованном пространстве и времени, более того, даже об особом биологическом пространственно-временном континууме. Специфика пространства здесь связана с иной организацией биологической системы, в которой, к примеру, существенное значение имеет асимметричность расположения органических молекул, которая на более высоком эволюционном уровне проявится в асимметрии правого и левого полушарий головного мозга человека.

Кроме того, если рассматривать пространство как некий пустой объем, то в биологических системах его наполнение организовано вполне определенным образом. Если, например, в геометрическом пространстве кратчайшим соединением между двумя точками выступает прямая, то здесь кратчайший путь передачи взаимодействия (информации) может представлять собой кривую.

Биологическое время обладает своей спецификой еще и потому, что невозможно описать временные процессы живых систем физическими характеристиками времени. Если в физике необратимость проявляется как наибольшая вероятность перехода системы в иное состояние, то в биологических системах необратимость выступает как универсальное и абсолютное свойство. Изменяется в биологии и понимание настоящего. Биологическое настоящее может быть разной продолжительности, в отличие от физического времени, что позволяет говорить о специфике «толщины» времени. Кроме того, так как прошлое, настоящее и будущее сосуществуют в едином организме, то можно говорить, что физическое настоящее делит биологическое настоящее на «память» и «целенаправленное поведение». В биологии также выявляется ключевое значение биологических ритмов, генетически заданных человеку (как и любой другой биологической системе), по которым происходят внутренние процессы жизнедеятельности организма. Даже в нашей обыденной жизни мы сталкиваемся с внутренним чувством времени (своеобразные биологические часы), основанном на физиологических циклах организма.

Относительно биологических систем в настоящее время активно разрабатывается понятие органического времени, связанное с исследованием проблемы роста живых организмов, в том числе и людей. Одно из первых исследований по данной проблеме было осуществлено в 1920-1925 гг. Г.Бакманом. Он сделал вывод о том, что рост является выражением самой внутренней сущности жизни. Бакман писал: «Возможность предсказания событий течения жизни из роста заключается в знании того, что организмы обладают своим «собственным временем», которое я обозначаю как «органическое время».

В рамках данной концепции биологическое время принято считать функцией физического времени, с помощью которой можно построить математическую модель кривой роста любого живого объекта, основанную на выделении специфических циклов. Сравнение ступеней возраста организмов позволяет сделать, например, вывод о соответствии качественного состояния организма параметрам физического времени, когда увеличение возраста на равномерной шкале физического времени сопровождается неравномерным (нефизическим) уменьшением органического времени. В результате возникает такое пространственно-временное описание живых организмов, которое можно выразить в системе логарифмических кривых.

Другая концепция времени, которую можно обозначить как типологическая версия времени, основана на качественно ином (в отличие от физического) понимании самого характера протекания времени, например в геологии и биологии. Здесь нет физической равномерности протекания. Напротив, приходится оперировать понятиями эпохи, эры, геологического периода, стадий индивидуального развития и т. д. Так, каждый геологический период характеризуется своей флорой и фауной, каждое время года – определенными стадиями в развитии растений. Каждой стадии развития животных присущи свои наборы морфологических и физиологических признаков. Тем самым время предстает не как вместилище мира, а как сама его ткань; оно не фон, на котором происходит изменение объекта, а само это изменение.

В рамках данного понимания приходится выделять, к примеру, психологическое время как особое изменчивое состояние наблюдателя за соответствующими геологическими или биологическими процессами. Это связано с тем, что время протекания жизни наблюдателя не соотносится по масштабам, например, с периодами протекания геологических процессов, что не может не оказывать влияния на результаты научного познания. Изменчивость наблюдателя – психологическое время – является тем фоном, на который проецируется время наблюдаемого явления. В определенной степени наблюдатель сам конструирует исследуемые временные процессы.

В результате перед нами предстает сложная временная структура научного описания мира в биологии, фундаментальным положением которого выступает физическое время, интерпретируемое специфическим образом относительно конкретных материальных систем. Эта интерпретация связана как с наблюдателем, так и с особенностью наблюдаемых процессов, т.е. она существенно специфицирована конкретной предметной областью исследования и достигает лишь той степени объективности (в общем смысле), которую позволяет само качество объекта. В этом смысле пространственно-временные научные интерпретации в разных науках хотя и «завязаны» на психологические структуры переживания времени, тем не менее исключают полный произвол субъекта.

Более того, поскольку наблюдатель может оказаться внутри исследуемых взаимодействий (внутри соответствующего времени), последние оказывают влияние и на конструируемое время. Один из самых наглядных примеров такого рода – использование компьютерных моделирующих систем (в частности, разных тренажеров), где, чем реалистичнее виртуальная реальность, тем больше степень подчинения нашего внутреннего времени – времени самого компьютера; вплоть до ситуации, когда нам не хочется покидать виртуальный пространственно-временной континуум и возвращаться в привычный повседневный мир.

Следующая проблема связана со спецификой измерения времени в различных областях научного исследования. В современной науке ставится вопрос о выделении особого геолого-географического представления о времени и пространстве. Здесь речь идет о пространственно-временном континууме, в рамках которого происходит эволюция Земли. Относительно геологических процессов вводится понятие «характерное время», которое отражает специфичность скорости протекания процессов в той или иной геологической системе. Одновременно это привело к мысли найти некоторый эталон (метку), относительно которого можно выстроить объективную хронологическую цепочку событий.

Таким образом, можно сделать следующие выводы. Время выступает как мера, фиксирующая изменение состояний развивающихся объектов, и в этом качестве оно может быть применимо к самым различным природным системам. Но специфику протекания временных процессов, их скорость и ритмику задают особенности строения исследуемой системы, для которой физические или астрономические параметры хотя и выступают в качестве базовых, тем не менее могут быть значительно скорректированы. Пространство, выражая свойства протяженности различных систем, также необходимо интерпретируется в зависимости от организации пространства конкретной системы. Поэтому физическое описание пространственно-временных характеристик представляет собой очень абстрактную (идеализированную) модель, свойства которой не отражают реального разнообразия состояний окружающего мира и его различных слоев.

Заключение

Одним из фундаментальных принципов современного научного взгляда на мир является утверждение о неразрывности реальности и ее изменения. Именно благодаря изменению можно говорить о существовании тех или иных объектов. Поэтому в мировоззренческом смысле движение – это любое изменение.

В современной науке выделяют следующие свойства движения.

движение неотделимо от своего носителя. Нет «чистого» движения, как и нет наличного бытия вне движения.

важнейшим свойством движения является его абсолютный характер. Это означает, что бытие не может быть реальностью без движения, движение есть способ его существования.

движение противоречиво. Любое изменение предполагает свое состояние покоя. Но в этом единстве изменение абсолютно, а покой относителен.

Исторически сложились два подхода в толковании природы пространства и времени: субстанциональный и реляционный.

Истоки субстанционального подхода уходят в философию Демокрита, который рассматривал пространство и время как самостоятельные сущности. Пространство сводилось к бесконечной пустоте, а время к «чистой» длительности. Субстанциональная концепция пространства и времени приобрела в науке и философии XVII-XVIII вв. доминирующее значение. Идея абсолютного пространства и времени хорошо вписывалась в обыденное понимание вещей и событий и подтверждалась состоянием естествознания того времени.

Истоки второго подхода начинаются в философии Аристотеля и находят свое продолжение в философии Г.Лейбница, который выразил сомнения относительно концепции Ньютона, обосновав атрибутивность пространства и времени. Последнее стало предпосылкой формирования реляционной концепции, суть которой заключается в том, что пространство и время мыслятся не как отдельные от бытия сущности, а как формы проявления этого бытия, его атрибуты.

Диалектико-материалистическая концепция пространства и времени была сформулирована в контексте реляционного подхода. Согласно этой концепции пространство есть атрибут бытия, характеризующий порядок сосуществования и рядоположенность материальных образований, их структурность и протяженность. Время – атрибут бытия, характеризующий взаимодействие объектов и смену их состояний, последовательность процессов и их длительность.

Реляционная концепция пространства и времени получила математическое обоснование в теории относительности А. Эйнштейна. Согласно Эйнштейну, материальная система сама формирует свои пространственно-временные отношения. В соответствии со специальной теорией относительности пространственно-временные свойства тел зависят от скорости их движения.

В общей же теории относительности выявлены новые моменты зависимости пространственно-временных отношений от материальных процессов, а именно – от гравитационных сил. Если бы не было масс, не было бы гравитации, а если бы не было гравитации, не было бы пространства – времени. Поскольку бытие мира находится в непрестанном движении, то пространство и время конкретного вида бытия меняют свои свойства в зависимости от этого движения.

При этом каждый уровень организации бытия (мегамир, макромир, микромир) имеет особенности пространственно-временных связей. Так, в мегамире существенную роль играет кривизна пространства – времени, а в микромире – квантовый характер пространства и времени и многомерность пространства.

В нашем макромире свой ритм и темп имеют биологическое пространство и биологическое время. Располагают своей спецификой социальное пространство и социальное время как общества, так и человека. Наряду с социальным временем существует и психологическое время, связанное с человеком, его субъективными переживаниями, когда он, например, опаздывает или ожидает.

Вопрос№36