О правлении государей. Реферат: Фома Аквинский – выразитель христианской концепции о государстве Наилучшей формой правления аквинский считал

12.11.2022Рубрика: Биоэнергетика

Фома Аквинский (Аквинат) – один из выдающихся мыслителей средневековой Европы, философ и теолог, доминиканский монах, систематизатор средневековой схоластики и учения Аристотеля.Родился в конце 1225 или начале 1226 года в замке Роккасекка, родовом замке близ Аквино, в Неаполитанском королевстве.

Фома получил прекрасное образование. Сначала в монастыре бенедиктинцев в Монте-Кассино он проходит курс классической школы, давшей ему превосходное знание латинского языка. Затем он отправляется в Неаполь, где обучается в университете под руководством наставников Мартина и Петра Ирландского.

В 1244 г. Аквинат принимает решение вступить в орден доминиканцев, отказавшись от должности аббата Монте-Кассино, что вызвало решительный протест семьи. Приняв постриг в монахи, он отправляется учиться в Парижский университет, где слушает лекции Альберта Больштедта, прозванного Альбертом Великим, который оказал на него огромное влияние. Следуя за Альбертом, Фома четыре года посещает лекции в Кёльнском университете. Во время занятий он не проявлял особой активности, редко принимал участие в диспутах, за что коллеги прозвали его Немым Быком.

По возвращении в Парижский университет Фома последовательно проходит все ступени, необходимые для получения степени магистра теологии и лиценциата, после чего преподает в Париже теологию до 1259 г. Начался наиболее плодотворный период в его жизни. Он выпускает ряд теологических трудов, комментариев к Священному писанию и начинает работу над «Суммой философии».

В 1259 г. папа Урбан IV вызвал его в Рим, так как Святой престол усмотрел в нем человека, который должен был выполнить важную для церкви миссию, а именно дать трактовку «аристотелизма» в духе католицизма. Здесь Фома завершает «Сумму философии», пишет другие научные работы и приступает к написанию главного труда своей жизни «Суммы теологии».

В этот период он ведет полемику против консервативных католических теологов, яростно отстаивая основы христианско-католической веры, защита которой стала главным смыслом всей жизни Аквинского.

Во время поездки для участия в созванном папой Григорием Х соборе, проходившем в Лионе, он тяжело заболевает и умирает 7 марта 1274 г. в монастыре бернардинцев в Фоссануове.

В 1323 г., во время понтификата папы Иоанна XXII, Фома был причислен к лику святых. В 1567 г. он был признан пятым «Учителем церкви», а в 1879 г. специальной энцикликой Папы римского учение Фомы Аквинского объявлено «единственно истинной философией католицизма».

Основные произведения

1. «Сумма философии» (1259-1269).

2. «Сумма теологии» (1273).

3. «О правлении государей».

Основные идеи

Идеи Фомы Аквинского оказали огромное влияние не только на развитие философии и теологической науки, но и на многие другие направления научной мысли. В своих произведениях он объединил в единое целое философию Аристотеля и догматы католической церкви, дал толкование форм государственного устройства, предложил предоставить светской власти существенную автономию, сохраняя в то же время господствующее положение Церкви, провел четкую границу между верой и знанием, создал иерархию законов, высшим из которых является божественный закон.

Основанием правовой теории Фомы Аквинского является нравственная сущность человека. Именно нравственное начало служит источником права. Право, согласно Фоме, – это действие справедливости в божественном порядке человеческого общежития. Аквинат характеризует справедливость как неизменную и постоянную волю предоставлять каждому свое.

Закон определяется им как общее право для достижения цели, правило, которым кто-либо побуждается к действию или к воздержанию от него. Взяв у Аристотеля деление законов на естественные (они самоочевидны) и положительные (писаные), Фома Аквинский дополнил его делением на законы человеческие (определяют порядок общественной жизни) и божественные (указывают на пути достижения «небесного блаженства»).

Человеческий закон – это положительный закон, снабженный принудительной санкцией против его нарушений. Совершенные и добродетельные люди могут обходиться и без человеческого закона, для них достаточно и естественного закона, но чтобы обезвредить людей порочных и не поддающихся убеждениям и наставлениям, необходимы страх наказания и принуждение. Человеческим (положительным) законом являются только те человеческие установления, которые соответствуют естественному закону (велениям физической и нравственной природы человека), иначе эти установления – не закон, а лишь искажение закона и отклонение от него. С этим связано отличие справедливого человеческого (позитивного) закона от несправедливого.

Позитивный божественный закон – закон, данный людям в божественном откровении (в Ветхом и Новом завете). Библия учит, какой образ жизни Бог считает для людей правильным.

В трактате «О правлении государей» Фома Аквинский поднимает еще одну очень важную тему: взаимоотношение церковной и светской властей. Согласно Фоме Аквинскому, высшая цель человеческого общества – вечное блаженство, но для ее достижения усилий правителя недостаточно. Забота об этой высшей цели возлагается на священников, и особенно на наместника Христа на земле – папу, которому все земные правители должны подчиняться, как самому Христу. В решении проблемы соотношения церковной и светской властей Фома Аквинский отходит от концепции непосредственной теократии, подчиняя светскую власть церковной, но различая сферы их влияния и предоставляя светской власти существенную автономию.

Он первый проводит четкую границу между верой и знанием. Разум, по его мнению, только дает обоснование непротиворечивости откровения, веры; возражения же против них рассматриваются лишь как вероятные, не вредящие их авторитету. Разум должен быть подчинен вере.

Представления Фомы Аквинского о государстве – первая попытка развить христианскую доктрину государства на базе аристотелевской «Политики».

От Аристотеля Фома Аквинский перенял мысль о том, что человек по природе есть «животное общительное и политическое». В людях изначально заложено стремление объединиться и жить в государстве, ибо индивид в одиночку удовлетворить свои потребности не может. По этой естественной причине и возникает политическая общность (государство). Процедура создания государства аналогична процессу сотворения мира Богом, а деятельность монарха схожа с активностью Бога.

Цель государственности – «общее благо», обеспечение условий для достойной жизни. По мнению Фомы Аквинского, реализация данной цели предполагает сохранение феодально-сословной иерархии, привилегированное положение власть имущих, исключение из сферы политики ремесленников, земледельцев, солдат и торговцев, соблюдение всеми предписанного богом долга повиноваться высшему сословию. В этом разделении Фома Аквинский также идет вслед за Аристотелем и утверждает, что эти различные категории работников необходимы для государства в силу его природы, которая в его теологической интерпретации оказывается, в конечном счете, реализацией законов Провидения.

Защита интересов папства и устоев феодализма методами Фомы Аквинского порождало определенные трудности. Например, логическое толкование апостольского тезиса «всякая власть от Бога» допускало возможность абсолютного права светских феодалов (королей, князей и других) на управление государством, то есть позволяло обращать этот тезис против политических амбиций римско-католической церкви. Стремясь подвести базу под вмешательство клира в дела государства и доказать превосходство духовной власти над светской, Фома Аквинский ввел и обосновал три элемента государственной власти:

1) сущность;

2) форма (происхождение);

3) использование.

Сущность власти – это порядок отношений господства и подчинения, при котором воля лиц, находящихся наверху человеческой иерархии, движет низшими слоями населения. Данный порядок заведен богом. Таким образом, по своей исконной сути власть есть установление божественное. Потому она всегда есть нечто хорошее, благое. Конкретные же способы ее происхождения (точнее, завладения ею), те или иные формы ее устройства могут иногда являться дурными, несправедливыми. Не исключает Фома Аквинский и ситуаций, при которых пользование государственной властью вырождается в злоупотребление ею: «Итак, если множество свободных людей направляется властителем к общему благу этого множества, это правление прямое и справедливое, какое и подобает свободным. Если же правление направлено не к общему благу множества, а к личному благу властителя, это правление несправедливое и превратное» . Стало быть, второй и третий элементы власти в государстве подчас оказываются лишенными печати божественности. Это случается тогда, когда правитель либо приходит к кормилу власти при помощи неправедных средств, либо властвует несправедливо. И то и другое – результат нарушения заветов Бога, велений Римско-католической церкви как единственной власти на земле, представляющей волю Христа.

Насколько действия правителя отклоняются от воли божьей, насколько они противоречат интересам церкви, настолько подданные вправе, с точки зрения Фомы Аквинского, оказывать этим действиям сопротивление. Правитель, который властвует вопреки законам Бога и принципам морали, который превышает свою компетенцию, вторгаясь, например, в область духовной жизни людей или облагая их чрезмерно тяжелыми налогами, – превращается в тирана. Так как тиран печется только о своей выгоде и не хочет знать общей пользы, попирает законы и справедливость, народ может восстать и свергнуть его. Однако окончательное решение вопроса о допустимости крайних методов борьбы с тиранией принадлежит, по общему правилу, церкви, папству.

Республику Фома Аквинский считал государством, пролагающим путь к тирании, государством, раздираемым борьбой партий и группировок.

Тиранию он отграничивал от монархии, которую оценивал как лучшую форму правления. Он отдавал предпочтение именно монархии по двум причинам. Во-первых, ввиду ее сходства с мирозданием вообще, устроенным и руководимым одним богом, а также из-за ее подобия человеческому организму, разнообразные части которого объединяются и направляются одним разумом. «Итак, один управляет лучше, чем многие, потому что они только приближаются к тому, чтобы стать единым целым. К тому же то, что существует по природе, устроено наилучшим образом, ведь природа в каждом отдельном случае действует наилучшим образом, а общее управление в природе осуществляется одним. Ведь и у пчел один царь, и во всей вселенной единый Бог, творец всего и правитель. И это разумно. Поистине всякое множество происходит от одного» . Во-вторых, вследствие исторического опыта, демонстрирующего (как был убежден теолог) устойчивость и преуспеяние тех государств, где властвовал один, а не множество.

Пытаясь решить актуальную для того времени проблему разграничения компетенции светской и церковной властей, Фома Аквинский обосновал теорию автономии властей. Светская власть должна управлять только внешними действиями людей, а церковная – их душами. Фома предусматривал пути взаимодействия этих двух властей. В частности, государство должно помогать церкви в борьбе с ересью.

Средневековье, как говорилось выше, было пронизано христианским мировоззрением на жизнь, общество и процессы, проходящие в нём (экономические, политические, социальные). Определённо, Папский Престол сыграл значительную роль (воздействие) в политической жизни Средневековой Европы. Пик этого воздействия был достигнут в XIII веке, когда завершилось формирование особой системы учения – схоластики (теологического учения, которое было ориентировано на оправдание принципов веры средствами человеческого разума. Именно с позиции схоластического учения стоит рассматривать раннею политическую мысль Средневековой Европы, так как богословие постепенно вытеснило философию, но особо не утратило её черт и знаний, тем самым продолжив развивать политическую мысль, которая к тому времени уже обогатилась воззрениями античных мыслителей.

В развитии политической мысли Средневековья большую роль сыграл Томас Аквинат, иначе Фома Аквинский (1225-1274 гг.) – богослов, монах, представитель схоластического течения, который на ряду с религиозными вопросами, в своих трудах поднимал политические и правовые вопросы. Его идеи о государстве, законах, праве прочесть в таких трудах как: «О правлении государей» (1265-1266 гг.), а также «Сумма теологии» (1266-1274 гг.) и много других.

Во многом, Фома Аквинский перенял Аристотелевские идеи о политике, так как был знаком с его политическими трудами. В последствии эти идеи он воплотил в новой, до сего невиданной, христианской доктрине государственного устройства. Так, Аквинский был солидарен с Аристотелем в том, что человек есть «существо общественное и политическое»: в человеке с рождения заложено понимание и стремление объединиться в некую общественную форму, выражением которой будет государство. На фоне социальных и биологических потребностей и возникает политическое объединение. Социальная структура государства у Фомы Аквинского складывается из ремесленников, солдат, земледельцев, политиков, землевладельцев, священнослужителей и других. Государство, по мнению Аквинского, функционирует только тогда, когда природа произведет такую массу людей, среди которых одни являются физически крепкими, другие – мужественными, третьи – проницательными в умственном отношении. В этом разделении Фома Аквинский также идет вслед за Аристотелем и утверждает, что эти различные категории работников необходимы для государства в силу его «природы».

Как и у мыслителей Античности, у Фомы Аквинского целью государственности является достижение «общего блага», которое выражается в том, чтобы обеспечить достойные и разумные условия жизни подданным (гражданам). Именно в сохранении феодально-сословного строя, в котором отдельные лица и богачи будут иметь привилегированное положение, а из политики будут отчуждены торговцы, ремесленники, земледельцы, Фома Аквинский видит достижение «общего блага».

В своём трактате «О правлении государей» он размышляет о наиболее лучшей форме государственного правления. Так, сначала он рассуждает о том, что делает правителя тираном: В частности, властитель, который правит наперекор законам бога и морали, который распространяет свою компетенцию выше положенного, вторгаясь тем самым в духовную жизнь подданных или облагая их чересчур высокими налогами, - именно этот правитель обращается в тирана. Фома Аквинский призывает бороться с такими правителями и отвергает тиранию как форму правления, но вопросы о методах борьбы с тиранией должна решать церковь.

В частности, Тиранию Аквинский отчуждал от монархии, в которой и видел наиболее лучшую форму правления, исходя из нескольких факторов: Во-первых, она сходна с мирозданием, которое устроено и руководимо одним Богом (в государстве монархом), она подобна человеческому организму, части которого направляются и объединяются одним и единственным разумом (монархом). «Один правит лучше, чем многие, потому что они только приближаются к тому, чтобы стать единым целым… Среди множества частей тела существует одна, которая движет всем - сердце, а среди частей души по преимуществу главенствует одна сила – разум… Так, у пчел один царь, а во всей вселенной один Бог, творец всего и правитель. Это разумно. Поистине, всякое множество происходит от одного, а потому наилучшим образом управляется то человеческое множество, которое управляет одним». Во-вторых, исторических опыт продемонстрировал и показал, что устойчивы и богаты были те государства, где царствовал один, а не множество людей.

Как говорилось выше, на Фому Аквинского оказали существенное влияние воззрения Аристотеля, поэтому он имел особое представление и о других формах государственного правления: олигархии, аристократии,демократии, политии. Но среди этого множества наиболее лучшей им выделялась монархия. При этом он выделял две формы монархического правления – абсолютную монархию и монархию политическую. Вторая, по мнению Аквинского, обладает рядом преимуществ и отличается от первой тем, в ней существенной силой выступают крупные феодалы (духовные и светские). Так, во второй форме монархии: «Власть монархов стоит в зависимости от закона и не выходит за его рамки». В свою очередь в первой: «Власть монархов не стоит в зависимости от закона, и монарх в праве поступать как хочет, так как в его руках состоят все ветви власти».

Таким образом, можно сказать, что наилучшей формой правления у Фомы Аквинского является монархия, причём в ней уже прослеживаются некоторые элементы конституционной монархии, где правитель правит в соответствии с законом и не выходит за его рамки, где народ не угнетается правителем, где сам монарх заинтересован в том, чтобы его подданные благоденствовали и ни в чём не нуждались.

С позиций христианской теологии оригинальная философско-правовая концепция была разработана Фомой Аквинским (1226- 1274 гг.), наиболее крупным авторитетом средневекового католического богословия и схоластики, с чьим именем связано влиятельное до настоящего времени идейное течение - томизм (в обновленном виде - неотомизм).

Его философско-правовые воззрения изложены в трактатах "Сумма теологии", "О правлении государей", а также в комментариях к "Политике" и "Этике" Аристотеля 1 .

Проблематика права и закона трактуется Фомой Аквинским в контексте христианских представлений о месте и назначении человека в божественном миропорядке, о характере и смысле человеческих действий. Освещая эти вопросы, он постоянно апеллирует к теологически модифицируемым положениям античных авторов о естественном праве и справедливости, учения Аристотеля о политике и о человеке как "политическом существе" (у Фомы речь идет и о человеке как "общественном существе") и т. д.

Согласно Фоме Аквинскому, "человек соотнесен с богом как с некоторой своей целью" (Сумма теологии, I, q. I, с. 1). Одновременно бог, по трактовке Фомы, - первопричина всего, в том числе человеческого бытия и человеческих действий.

Вместе с тем человек - существо разумное и обладающее свободной волей, причем разум (интеллектуальные способности) является корнем всякой свободы.

Согласно концепции Фомы, свободная воля - это добрая воля. Он считает свободу человеческой воли и действование по свободной воле проявлением должной прямоты воли по отношению к божественным целям, осуществлением разумности, справедливости и добра в земной жизни, соблюдением божественного по своим пер-воистокам закона, определяющего необходимый порядок мирозда-

1 См. подробнее: Редкий И.Г. Энциклопедия юридических и политических наук. СПб., 1872/1873. С. 809-858; История политических и правовых учений. Средние века и Возрождение. М., 1986. С. 27-39; Боргош Ю. Фома Аквинский. М., 1975; Антология мировой философии. М, 1969. Т. 1. Ч. 2. С. 823-862; Das Naturrecht in der politischen Theorie. Wien, 1963.

ния и человеческого общежития. В свете такой, развиваемой Фомой теологической концепции взаимосвязи свободы и необходимости 1 , - взаимосвязи, опосредуемой познающим и определяющим практическое поведение людей разумом, - : свобода предстает как действование в соответствии с разумно познанной необходимостью, вытекающей из божественного статуса, характера и целей порядка мироздания и обусловленных этим законов (целеобусловленных, целенаправленных и целереализующих правил).

Эти положения Фома конкретизирует в своем учении о законе и праве. "Закон, - пишет он, - есть известное правило и мерило действий, которым кто-либо побуждается к действию или воздерживается от него" (Сумма теологии, I, q. 90). Сущность закона он усматривает в упорядочении человеческой жизни и деятельности под углом зрения блаженства как конечной цели. Конкретизируя свою характеристику закона как общего правила, Фома подчеркивает, что закон должен выражать общее благо всех членов общества и должен устанавливаться всем обществом (или непосредственно самим обществом или теми, кому оно доверило попечение о себе). Кроме того, к существенной характеристике закона Фома относит и необходимость его обнародования, без чего невозможно само его действие в качестве общего правила и мерила человеческого поведения.

Свои характеристики закона Фома суммирует в следующем определении: "Закон есть известное установление разума для общего блага, обнародованное теми, кто имеет попечение об обществе" (Сумма теологии, I, q. 90).

Фома дает следующую классификацию законов: 1) вечный закон (lex aeterna), 2) естественный закон (lex naturalis), 3) человеческий закон (lex humana) и 4) божественный закон (lex divina).

Вечный закон представляет собой всеобщий закон миропорядка, выражающий божественный разум в качестве верховного общемирового направляющего начала, абсолютного правила и принципа, который управляет всеобщей связью явлений в мироздании (включая естественные и общественные процессы) и обеспечивает их целенаправленное развитие.

Вечный закон как закон всеобщий является источником всех других законов, носящих более частный характер. Непосредственным проявлением этого закона выступает естественный закон, согласно которому вся богосотворенная природа и природные существа (в том числе и человек), в силу прирожденно присущих им свойств, движутся к реализации целей, предопределенных и обусловленных правилами (т. е. законом) их природы.

В дальнейшем идея взаимосвязи свободы и необходимости с антитеологических позиций разрабатывалась целым рядом мыслителей, в том числе Спинозой и Гегелем.

Смысл естественного закона для человека как особого существа, одаренного богом душой и разумом (прирожденным, естественным светом разумения и познания), состоит в том, что человек по самой своей природе наделен способностью различать добро и зло, причастен к добру и склонен к действиям и поступкам свободной воли, направленной к осуществлению добра как цели. Это означает, что в сфере практического поведения человека (в области практического разума, требующего делать добро и избегать зла) действуют правила и веления, естественно определяющие порядок человеческих взаимоотношений в силу прирожденных человеку влечений, инстинктов и склонностей (к самосохранению, браку и деторождению, к общежитию, богопознанию и т. д.). Для человека как разумного природного существа действовать по естественному закону означает вместе с тем требование действовать по велению и указанию человеческого разума.

Различие в естественных (физических, эмоциональных и интеллектуальных) свойствах и качествах разных людей, разнообразие жизненных обстоятельств и т. и. приводят к неодинаковому пониманию и применению требований естественного закона и различному отношению к ним. Обусловленная этим неопределенность, которая связана с неконкретизированностью велений естественного закона, противоречит их общеобязательному и по сути своей единому для всех людей характеру и смыслу. Отсюда, т. е. из существа самого естественного закона, вытекает необходимость человеческого закона, который, с учетом потребности в определенности и дисциплине в человеческих отношениях к правилам и принципам естественного закона, берет их под защиту и конкретизирует их применительно к разнообразным обстоятельствам и частностям человеческой жизни.

Человеческий закон в трактовке Фомы - это положительный закон, снабженный принудительной санкцией против его нарушений. Совершенные и добродетельные люди, замечает он, могут обходиться и без человеческого закона, для них достаточно и естественного закона. Но чтобы обезвредить людей порочных и неподдающихся убеждениям и наставлениям, необходимы страх наказания и принуждение. Благодаря этому в людях развиваются прирожденные нравственные свойства и задатки, формируется прочная привычка действовать разумно, по свободной (т. е. доброй) воле.

Человеческим (положительным) законом, согласно учению Фомы, являются только те человеческие установления, которые соответствуют естественному закону (велениям физической и нравственной природы человека), иначе эти установления - не закон, а лишь искажение закона и отклонение от него. С этим связано различение Фомой справедливого и несправедливого человеческого (позитивного) закона.

Глава 2. Философия права средневековья

Цель человеческого закона - общее благо людей, поэтому законом являются лишь те установления, которые, с одной стороны, имеют в виду это общее благо и исходят из него, а с другой стороны, регламентируют человеческое поведение лишь в его связи и соотнесенности с общим благом, которое выступает в виде необходимого (конституирующего) признака и качества положительного закона.

Из соответствия человеческого закона естественному вытекает также необходимость установления в положительном законе реально выполнимых требований, соблюдение которых посильно для обыкновенных, несовершенных в своем большинстве, людей. Закон положительный должен брать людей такими, каковы они есть (с их недостатками и слабостями), не предъявляя чрезмерных требований (в виде, например, запрещения всех пороков и всего зла).

С этим связана и одинаковость (равенство) требований, предъявляемых положительным законом в интересах общего блага ко всем людям (равенство тягот, повинностей и т. д.). Всеобщность закона, таким образом, подразумевает момент равенства, в данном случае в виде применения равной меры и одинакового масштаба требований ко всем.

Положительный закон, кроме того, должен быть установлен надлежащей инстанцией (в пределах ее правомочий, без превышения власти) и обнародован.

Только наличие у человеческих установлений всех этих свойств и признаков делает их положительным законом, обязательным для людей. В противном случае речь идет о несправедливых законах, которые, по оценке Фомы, не будучи собственно законами, не обязательны для людей.

Фома различает два вида несправедливых законов. Несправедливые законы первого вида (в них отсутствуют те или иные обязательные признаки закона, например, вместо общего блага имеют место частное благо законодателя, превышение им своих правомочий и т. д.), хотя и не обязательны для подданных, но их соблюдение не запрещается в видах общего спокойствия и нежелательности культивировать привычку не соблюдать закон.

Ко второму виду несправедливых законов относятся те, что противоречат естественному и божественному законам. Такие законы не только не обязательны, но и не должны соблюдаться и исполняться.

Под божественным законом имеется в виду закон (правила исповедания), данный людям в божественном откровении (в ветхом и новом завете). При обосновании необходимости божественного закона Фома указывает на ряд причин, требующих дополнения человеческих установлений божественными.

Во-первых, божественный закон необходим для указания на конечные цели человеческого бытия, постижение которых превышает собственные ограниченные возможности человека. Во-вторых, бо-

Раздел V. История философии права и современность

жественный закон необходим в качестве высшего и безусловного критерия, которым следует руководствоваться при неизбежных (для несовершенных людей) спорах и разнотолках о должном и справедливом, о многочисленных человеческих законах, их достоинствах и недостатках, путях их исправления и т. д. В-третьих, божественный закон нужен для того, чтобы направлять внутренние (душевные) движения, которые целиком остаются вне сферы воздействия человеческого закона, регулирующего лишь внешние действия человека. Этот важнейший принцип позитивно-правового регулирования Фома весьма последовательно обосновывает и проводит во всем своем учении о праве и законе. И, в-четвертых, божественный закон необходим для искоренения всего злого и греховного, в том числе всего того, что не может быть запрещено человеческим законом.

Свою трактовку законов Фома дополняет учением о праве.

Право (ius)- это, согласно Фоме, действие справедливости (iustitia) в божественном порядке человеческого общежития. Справедливость - одна из этических добродетелей, которая имеет в виду отношение человека не к самому себе, а к другим людям и состоит в воздаянии каждому своего, ему принадлежащего.Фома, следуя Ульпиану, характеризует справедливость как неизменную и постоянную волю предоставлять каждому свое.Разделяет он и представление Аристотеля о двух видах справедливости - уравнивающей и распределяющей.

В соответствии с этим право (понимаемое также как праведное и справедливое) характеризуется Фомой как известное действие, уравненное в отношении к другому человеку в силу определенного способа уравнения. При уравнении по природе вещей речь идет о естественном праве (ius naturae), при уравнении по человеческому волеустановлению - о цивильном, положительном праве (ius civile).

Право, устанавливаемое человеческой волей (или человеческим законом), Фома называет также человеческим правом (ius hu-manum). Закон, таким образом, играет здесь правоустанавливающую роль и выступает в качестве источника права. Но важно иметь в виду, что, согласно учению Фомы, человеческая воля (и волеизъявление) может сделать правом (и правым) лишь то, что соответствует (не противоречит) естественному праву.

Естественное право в трактовке Фомы, как и у Ульпиана, является общим для всех живых существ (животных и людей). Относящееся только к людям естественное право Фома считает правом народов (ius gentium).

Кроме того, Фома выделяет божественное право (ius divinum), которое, в свою очередь, делится на естественное божественное право (непосредственные выводы из естественного закона) и позитивное божественное право (например, право, данное богом еврей- скому народу).

Глава 2. Философия права средневековья

В целом Фома Аквинский разработал весьма последовательный и глубокий христианско-теологический вариант юридического

правопонимания. Его философско-правовые взгляды получили дальнейшее развитие в томистских и неотомистских концепциях естественного права.

2. Средневековые юристы

Заметная веха в истории философско-правовых идей связана с творчеством средневековых юристов.

В общетеоретическом плане правопонимание средневековых юристов так или иначе вращалось вокруг положений римского права и идей римских юристов как своего эпицентра и исходного пункта для разного рода толкований и комментаторства 1 .

В целом ряде юридических школ того времени (X-XI в.), возникших в Риме, Павии, Равенне и других городах, в ходе изучения источников действующего права значительное внимание уделялось соотношению римского и местного (готского, лангобардского и т. д.) права, трактовке роли римского права для восполнения пробелов местных обычаев и кодификаций.

В этих условиях нормы, принципы и положения римского права по своему значению выходят за рамки той сферы, где они непосредственно играют роль действующего источникаправа, и начинают приобретать более общий и универсальный смысл. Существенное место в тогдашнем правопонимании начинает вновь отводиться разработанной в римской юриспруденции и принятой в системе римского права идее справедливости (aequitas) и связанным с ней естественноправовым представлениям и подходам к действующему, позитивному праву.

И.А. Покровский отмечал, что "в юриспруденции Павийской школы рано образовалось убеждение, что для пополнения лангобардского права следует обращаться к римскому, что римское право есть общее право, lex generalis omnium. С другой стороны, романисты Равенны принимали во внимание право лангобардское. В тех же случаях, когда правовые системы сталкивались между собой и

1 Отмечая позитивные моменты подобной ориентированности средневековой юридической мысли и различных правовых школ и течений на римское право, дореволюционный русский историк права А. Стоянов писал: "Война и схоластические мечтания поглощали деятельность большинства в средневековом обществе. Грубая сила и выспренные, мертворожденные умствования были господствующими явлениями. А между тем ум человеческий нуждался в здоровой пище, в положительном знании. Где было искать их? Вообще можно положительно и беспристрастно сказать, что римское право было самым практическим и здоровым продуктом человеческой мысли в ту пору, когда европейские народы стали ощущать в себе жажду знания... Ученые школы римского права, как орган юридической пропаганды, были необходимы при подобных условиях". - Стоянов А. Методы разработки положительного права и общественное значение юристов от глоссаторов до конца XVIII столетия. Харьков, 1862. С. 250-251.

444 Раздел V. История философии права и современность

противоречили друг другу, юриспруденция считала себя вправе выбирать между ними по соображениям справедливости, aequitas, вследствие чего эта aequitas возводилась ими в верховный критерий всякого права. Отсюда и дальнейшее воззрение, что и внутри каждой отдельной правовой системы всякая норма подлежит оценке с точки зрения той же aequitas, что норма несправедливая при применении может быть отвергнута и заменена правилом, диктуемым справедливостью... Понятие aequitas при этом отождествляется с понятием ius naturale и таким образом юриспруденция этого времени, по своему общему и основному направлению, является предшественницей естественноправовой школы позднейшей эпохи" 1 .

На смену данному направлению в дальнейшем (конец XI -середина XIII вв.) приходит школа глоссаторов (или экзегетов), представители которой стали уделять основное внимание толкованию (т. е. экзегезе, глоссаторской деятельности) самого текста источников римского права - Свода Юстиниана и особенно Дигест. Этот поворот от оценки тех или иных норм в точки зрения aequitas к изучению римского права как именно источника позитивного права связан прежде всего с деятельностью юристов Болонского университета, возникшего в конце XI в. и вскоре ставшего центром тогдашней юридической мысли.

Аналогичный подход к праву был развит и в других университетах (в Падуе, Пизе, Париже, Орлеане).

Известными представителями школы глоссаторов были Ирне-рий, Булгар, Рогериус, Альберикус, Бассианус, Пиллиус, Вакари-ус, Одофредус, Ацо. Основные глоссы - результат деятельности всего направления - были собраны и изданы Аккурсиусом в сере-: дине XIII в. (Glossa Ordinaria). Этот сборник глосс пользовался вы- соким авторитетом и играл в судах роль источника действующего-права.

Глоссаторы внесли заметный вклад в разработку позитивного права, в формирование и развитие юридико-догматического метода трактовки действующего законодательства. "Прежде всего, - писал А.Стоянов о деятельности глоссаторов, - они объясняют себе смысл отдельных законов. Отсюда так называемая законная экзегеза (exegesa leqalis), первый шаг, азбука науки права положительного. Но от объяснения отдельных законов высшие, теоретические требования ума повели юристов к логически-связанному изложению целых учений в тех же законных пределах источников. Это элемент догматический. Кроме того, юридическая литература начала XIII столетия представляет попытку излагать учения римского права самостоятельно, не придерживаясь порядка титулов и книг Свода. Здесь зародыш элемента систематического. Таким образом глоссаторы напали на те живые стороны, которые должны быть в

1 Покровский И.А. История римского права. Петроград, 1918. С. 191-192.

Глава 2. Философия права средневековья

методе юриспруденции как науки в истинном смысле слова. Изучение положительного права не может обойтись без экзегезы, без догматической и систематической обработки. Здесь выражаются основные, неизменные приемы человеческого ума, которые называются анализом и синтезом" 1 .

Проблему соотношения права и закона, справедливости (aequi-tas) и позитивного права при наличии противоречий между ними глоссаторы решали в пользу официального законодательства, и в этом смысле они были законниками, стоящими у истоков европейского средневекового легизма. В этой связи И.А. Покровский справедливо отмечал: "...В противоположность прежней свободе обращения с позитивным правом и свободе судейского усмотрения, Болонская школа требовала, чтобы судья, отказавшись от своих субъективных представлений о справедливости, держался положительных норм закона, т. е. Corpus uris Civilis. Уже Ирнерий провозгласил, что в случае конфликта между ius и aequitas разрешение его принадлежит законодательной власти" 2 .

Постглоссаторы (или комментаторы), занявшие доминирующие позиции в юриспруденции в XIII-XV вв., основное внимание стали уделять комментированию самих глосс. Представители школы постглоссаторов (Раванис, Луллий, Бартолус, Балдус и др.), опираясь на идеи схоластической философии, стремились дать логическую разработку такой системы общих юридических принципов, категорий и понятий, из которой можно дедуктивным способом вывести более частные правоположения, нормы и понятия.

В отличие от глоссаторов постглоссаторы вновь обращаются к идеям естественного права и соответствующим учениям римских юристов и других своих предшественников. Естественное право при этом они трактуют как вечное, разумное право, выводимое из природы вещей, соответствие которому выступает в качестве критерия для признания тех или иных норм позитивного права (норм законодательства и обычного права).

Целый ряд основных положений этой школы сформулировал ее видный представитель Раймунд Луллий (1234-1315 гг.).

Юриспруденция в трактовке Луллия и других глоссаторов оказывается пронизанной идеями и представлениями схоластической философии и теологии. Но Луллий "имеет еще и другие, для него второстепенные, но в сущности более научные стремления, а именно: 1) дать юриспруденции компендиарное изложение и вывести из всеобщих начал права начала особенные, путем искусственным; 2) сообщить таким образом познанию права свойство науки; 3) подкрепить значение и силу права писаного, согласовавши его с правом естественным, и изощрить ум юриста" 3 .

Стоянов А. Указ. соч. С. 4-5. " Покровский И.А. Указ. соч. С. 194. Стоянов А. Указ. соч. С. 10.

Нерсесянц «Философия права»

Раздел V. История философии права и современность

Излагая приемы своего нового подхода к праву и своего понимания "юридического искусства", Луллий выставляет, в частности, следующие требования: "reducere ius naturale ad syllogysmum" ("редуцировать естественное право в силлогизм"); "ius positivum ad ius naturale reducatur et cum ipso concordet" ("позитивное право редуцировать к праву естественному и согласовать с ним") 1 .

Соотношение права и закона решается Луллием так, чтобы признание примата естественного права над правом позитивным сочеталось с поисками согласия и соответствия между ними. Даже отвергая то или иное несправедливое положение позитивного права, противоречащее естественному праву, следует, по мысли Лул-лия, избегать критического их противопоставления. "Юрист, - писал он, - обязан исследовать, справедлив или ложен закон писаный. Если он найдет его справедливым, то должен вывести из него верные заключения. Если же найдет его ложным, то не должен только им пользоваться, не порицая его и не разглашая о нем, чтобы не повлечь позора на старших" (т. е. законодателей) 2 .

Помимо момента содержательного соответствия норм позитивного права смыслу и существу естественноправовой справедливости и разумной необходимости, Луллий в духе скрупулезной схоластической логики намечает и формализованный путь проверки соответствия или несоответствия позитивного закона (светского и канонического) естественному праву. "Способ этот, - замечает он, - таков: прежде всего должен юрист разделить закон светский или духовный на основании параграфа о различии... После разделения согласить части его одну с другою на основании параграфа согласования... И если части эти, соединившись, составляют полный закон, отсюда следует, что закон справедлив... Если же закон духовный или светский этого не выдержит,то он ложен и о нем нечего заботиться" 3 .

Юридико-содержательная характеристика позитивного законодательства с позиций естественного права, таким образом, сочетается и дополняется в подходе Луллия с требованием формальнологической процедуры проверки внутренней целостности, последовательности и непротиворечивости закона как источника действующего права. Несправедливость противоречащего естественному праву закона, понимаемая Луллием как в то же время его ложность и неразумность (расхождение с необходимостями, вытекающими из разума), означала также и его самопротиворечивость, его несостоятельность также и в формально-логическом плане. Данная идея и лежит в основе предложенной Луллием логизированной процедуры проверки правовой ценности закона.

1 Там же. С. 11.

2 См. там же.

3 См. там же.

Глава 2. Философия права средневековья

Сходные представления о характере соотношения естественного и позитивного права развивал и Балдус, утверждавший, что естественное право сильнее, чем принципат, власть государя ("ро-tius est ius naturale quam principatus") 1 .

Правоположения, развитые и обоснованные юристами постглос-саторской школы, получили широкое признание не только в теоретической юриспруденции, но и в правовой практике, в судебной деятельности. Комментарии ряда выдающихся постглоссаторов имели для тогдашних судей значение источника действующего права, так что без всяких преувеличений можно говорить об их правотворческой роли 2 .

С начала XVI в. в юриспруденции влияние школы постглоссаторов заметно ослабевает. В это время возникает так называемая гуманистическая школа (гуманистическое направление в юриспруденции). Представители этого направления (Будаус, Альциатус, Цазий, Куяций, Донелл, Дуарен и др.) вновь сосредоточивают внимание на тщательном изучении источников действующего права, особенно римского права, усилившийся процесс рецепции которого требовал согласования его положений с исторически новыми условиями общественно-политической жизни и с нормами местного национального права. Начинают складываться и применяться приемы филологического и исторического подходов к источникам римского права, развиваются зачатки исторического понимания и толкования права.

Для юристов гуманистической школы право - это прежде всего право позитивное, законодательство. Юристы XVI в. по преимуществу являются легистами, выступающими против феодальной раздробленности, за централизацию государственной власти, единое светское законодательство, кодификацию действующего позитивного права. Подобный легизм, наряду с защитой абсолютной власти королей, включал в себя в творчестве ряда юристов и идею законности и легализма в более широком смысле (идею всеобщей свободы, равенства всех перед законом, критику крепостной зависимости как антиправового явления и т. д.). Характерна в этой связи, в частности, антикрепостническая позиция известного французского юриста Бомануара, утверждавшего, что "каждый человек свободен" 3 , и стремившегося к реализации данной идеи в своих юридических положениях и построениях.

Сосредоточение внимания юристов названного направления на позитивном праве вместе с тем не сопровождалось полным отрицанием естественноправовых идей и представлений. Это очевидно уже

1 См.: Покровский И.А. Указ. соч. С. 198.

2 Так, комментарии Бартолуса (1314-1357) "пользовались в судах чрезвычайным авторитетом; в Испании и Португалии они были переведены и даже считались для судов обязательными". - Покровский И.А. Указ. соч. С. .199.

3 См.: Стоянов А. Указ. соч. С. 35.

448 Раздел V. История философии права и современность

из того факта, что в действующее позитивное право входило и римское право, включавшее в себя данные идеи и представления. Показательно, что ряд юристов этого времени (например, Донелл), характеризуя место и роль римского права среди источников действующего права, расценивали его в качестве "лучшей объективной нормы естественной справедливости" 1 .

Концепции правопонимания средневековых юристов (юридического и легистского характера и профиля) заметно углубили разработку проблем различения права и закона и в дальнейшем - в качестве важного теоретического источника - сыграли значительную роль с процессе формирования философии права и юридической науки Нового времени.

Гроций

Гуго Гроций (1583--1645) - один из ранних творцов "юридического мировоззрения" Нового времени. Он внес огромный вклад в становление современной доктрины международного права, в формирование основ новой рационалистической философии права и государства.

Вся социальная проблематика (внутригосударственного и международного профиля) исследуется Гроцием с позиций естественного права, сквозь призму идей и требований правовой справедливости, которые должны господствовать в отношениях между индивидами, народами и государствами.

Также и тема войны и мира - предмет специальных исследований Гроция - оказывается в его трактовке юридической проблемой, что в концентрированной форме выражается им как право войны и мира.

В основе всего юридического подхода Гроция лежит идея справедливости как необходимого признака права. При этом справедливость трактуется им как требование разума, веление природы разумного существа. "Ибо право, - замечает он, - здесь означает не что иное, как то, что справедливо, при этом преимущественно в отрицательном, а не в утвердительном смысле, так как право есть то, что не противоречит справедливости. Противоречит же справедливости то, что противно природе существ, обладающих разу-

1 См. там же. С. 72. Примечательно также, что, относя к "лучшим частям римского права" естественное право и право народов, Донелл признавал их универсальное значение и пригодность для всех народов.

2 Гроций Г. О праве войны и мира. Три книги, ~в которых объясняются естественное право и право народов, а также принципы публичного права. М., 1956. С. 68.

Глава 3. Философия права Нового времени

Вслед за Аристотелем Гроций делит право на естественное и волеустановленное. "Наилучшее деление права в принятом значении, - отмечает он, - предложено Аристотелем, согласно которому, с одной стороны, есть право естественное, а с другой - право волеустановленное, которое он называет законным правом, употребляя слово "закон" в более тесном смысле. Иногда же он называет его установленным правом. То же различие встречается у евреев, когда они выражаются точно, называя право естественное "мит-свот", а право установленное "кукким", причем первое слово евреи-эллинисты передают греческим словом "справедливость", а второе - греческим словом "повеление" 1 .

Естественное право определяется им как "предписание здравого разума" 2 . Согласно этому предписанию, то или иное действие - в зависимости от его соответствия или противоречия разумной природе (т. е. требованиям, природе разума) - признается либо морально порочным, либо морально необходимым. Естественное право, таким образом, выступает в качестве основания и критерия для различения должного (дозволенного) и недолжного (недозволенного) по самой своей природе, а не в силу какого-либо волеустанов-ленного (людьми или богом) предписания (дозволения или запрета).

Волеустановленное право, имея своим источником волю (человеческую или божественную), соответственно делится на право человеческое и право божественное. Человеческое право, в свою очередь, подразделяется Гроцием на внутригосударственное право, человеческое право в узком смысле (по сравнению с внутригосударственным правом) и человеческое право в широком смысле.

Внутригосударственное право характеризуется Гроцием как право, которое исходит от гражданской власти. Это - так называемое позитивное право (гражданские законы). Государство при этом определяется как "совершенный союз свободных людей, заключенный ради соблюдения права и общей пользы" 3 . Речь, следовательно, идет о договорной концепции государства. "...Матерью же внутригосударственного права, - пишет он, - является само обязательство, принятое по взаимному соглашению, а так как последнее получает свою силу от естественного права, то природа может слыть как бы прародительницей внутригосударственного права" 4 . Сам принцип соблюдения договоров (в том числе и договора об установлении государства и, следовательно, также государственных законов) диктуется естественным правом, ибо, замечает Гроций, необходимо, чтобы между людьми существовал какой-нибудь порядок взаимных обязательств.

1 Там же. С. 71.

3 Там же. С. 74.

4 Там же. С. 48.

450 Раздел V. История философии права и современность

Естественное право выступает у Гроция в качестве необходимой основы для учения о внутригосударственном праве в виде научной системы. Внутригосударственное право изменчиво во времени и различно в разных местах (сообществах). И только благодаря учению о естественном праве можно, по мысли Гроция, придать юриспруденции форму и характер научной, собственно теоретической дисциплины 1 . "Многие до сих пор, - замечает он, - предпринимали попытку придать этой отрасли научную форму, но никто не сумел сделать этого, да, по правде говоря, это и невозможно было выполнить иначе, как тщательно отделив то, что возникло путем установления, от того, что вытекает из самой природы; на подобное обстоятельство до сей поры как раз и не было обращено должного внимания. Ибо ведь то, что вытекает из природы вещи, всегда пребывает тождественным самому себе и потому без труда может быть приведено в научную форму; то же, что возникло путем установления, часто изменяется во времени и различно в разных местах, а потому и лишено какой-либо научной системы, подобно прочим понятиям о единичных вещах" 2 .

Учение о неизменном естественном праве образует, согласно Гроцию, "естественную, неизменную часть юриспруденции" 3 . Идея Гроция имеет и гораздо более широкое, общеметодологическое значение, состоящее в указании на то, что юриспруденция как наука о праве и научная система права имеет дело не с изменчивыми положениями сменяющих друг друга законов, а с объективной природой и сущностью права. И именно поэтому система права выступает как научная основа системы законодательства.

Волеустановленное человеческое право в более узком (по сравнению с внутригосударственным правом) смысле, согласно Гроцию, бывает различного характера и охватывает веление отца (отцовское право), веление господина (господское право) и т. и. Это право, хотя и не исходит от гражданской власти, но подчиняется ей. Волеустановленное же человеческое право в более широком (чем внутригосударственное право) смысле - ч это, по Гроцию, "право народов, а именно - то, которое получает обязательную силу волею всех народов или многих из них" 4 .

Волеустановленное божественное право имеет, по Гроцию, своим непосредственным источником волю бога.

1 Уместно отметить, что устремления Гроция - при всей специфике его подхода и словаря - по своему теоретико-концептуальному и логическому смыслу созвучны современным представлениям о теории (и философии) права как основе учения о законе. Существенным и актуальным аспектом этой проблематики является идея необходимости научно обоснованной системы отраслей права как объективной основы для надлежащей законотворческой деятельности, для определения соответствующих отраслей (и направлений) законодательства.

Похожая информация.

Представления Фомы Аквинского о государстве - первая попытка развить христианскую доктрину государства на базе аристотелевской «Политики». От Аристотеля Фома Аквинский перенял мысль о том, что человек по природе есть «животное общительное и политическое». В людях изначально заложено стремление объединиться и жить в государстве, ибо индивид в одиночку удовлетворить свои потребности не может. По этой естественной причине и возникает политическая общность (государство). Государство может нормально функционировать только тогда, когда природа произведет такую массу людей, среди которых одни являются физически крепкими, другие - мужественными, третьи - проницательными в умственном отношении.

Процедура учреждения государственности по Фоме Аквинскому, аналогична процессу сотворения мира богом. При акте творения сперва появляются вещи как таковые, потом следует их дифференциация сообразно функциям, которые они выполняют в границах внутренне расчлененного миропорядка. Деятельность монарха схожа с активностью бога. Прежде чем приступить к руководству миром бог вносит в него стройность и организованность. Так и монарх первым делом учреждает и устраивает государство, а затем начинает управлять им. Цель государственности - «общее благо», обеспечение условий для достойной, разумной жизни. Стремясь подвести базу под вмешательство клира в дела государства и доказать превосходство духовной власти над светской, Фома Аквинский ввел различение трех следующих моментов (элементов) государственной власти:

1) сущности,

2) формы (происхождения),

3) использования.

Сущность власти - это порядок отношений господства и подчинения, при котором воля лиц, находящихся наверху человеческой иерархии, движет низшими слоями населения. Данный порядок заведен богом. Таким образом, по своей исконной сути власть есть установление божественное. Потому она неизменно добро, всегда нечто хорошее, благое. Конкретные же способы ее происхождения (точнее, завладения ею), те или иные формы ее устройства могут иногда являться дурными, несправедливыми. Стало быть, второй и третий элементы власти в государстве подчас оказываются лишенными печати божественности. Насколько действия правителя отклоняются от воли божьей, насколько они противоречат интересам церкви, настолько подданные вправе, с точки зрения Фомы Аквинского, оказывать этим действиям сопротивление.

Правитель, который властвует вопреки законам бога и основоположениям морали, который превышает свою компетенцию, вторгаясь, например, в область духовной жизни людей или облагая их чрезмерно тяжелыми налогами, - тот правитель превращается в тирана. Так как тиран печется только о своей выгоде и не хочет знать общей пользы, попирает законы и справедливость, народ (в понимании Фомы Аквинского) может восстать и свергнуть его. Однако окончательное решение вопроса о допустимости крайних методов борьбы с тиранией принадлежит, по общему правилу, церкви, папству. К республикам Фома Аквинский относился отрицательно. Государством, пролагающем путь к тирании Фома Аквинский считал республику - государство, раздираемое борьбой партий и группировок. Тиранию Фома Аквинский отграничивал от монархии, которую оценивал как лучшую форму правления.

Он отдавал предпочтение именно монархии по двум причинам. Во-первых, ввиду ее сходства с мирозданием вообще, устроенным и руководимым одним богом, а также из-за ее подобия человеческому организму, разнообразные части которого объединяются и направляются одним разумом. Во-вторых, вследствие показаний исторического опыта, демонстрирующего (как был убежден теолог) устойчивость и преуспеяние тех государств, где властвовал один, а не множество. Причем он выделял две разновидности монархического устройства - абсолютную монархию и монархию политическую. В сравнении с первой, вторая, на взгляд Фомы Аквинского, обладает рядом несомненных преимуществ. В ней весомую роль играют крупные феодалы (светские и духовные, «князья церкви»). Власть государей тут зависит от закона и не выходит за его рамки.

Также разрабатывает Фома Аквинский учение о законах, их видах и соподчиненности. Закон определяется как общее право для достижения цели, правило, котором кто-либо побуждается к действию или к воздержанию от него. Выводятся четыре вида законов: -вечный (божественный естественный), -естественный (человеческий естественный), -человеческий (человеческий положительный) и божественный (божественный положительный). Вечным законом Фома называет «сам божественный разум, управляющий миром»; этот закон лежит в основе всего мирового порядка, природы и общества. Естественный закон трактуется как отражение вечного закона человеческим разумом; к нему относятся законы общежития, стремление к самосохранению и продолжению рода. Человеческий закон, под которым Фома разумел действовавшее феодальное право, он рассматривал как выражение требований естественного закона и подкрепление их принуждением, санкцией.

Наконец, к божественному, или откровенному, закону, Фома относил Библию. В трактате «О правлении государей» Фома Аквинский поднимает еще одну очень важную тему: взаимоотношение церковной и светской властей. В такой постановке проблемы дается ответ на вопрос о том, к какой цели справедливый государь должен вести общество. Согласно Фоме Аквинскому, высшая цель человеческого общества - вечное блаженство, но для ее достижения усилий правителя недостаточно. Забота об этой высшей цели возлагается на священников, и особенно на наместника Христа на земле - папу, которому все земные правители должны подчиняться, как самому Христу.

В решении проблемы соотношения церковной и светской властей Фома Аквинский отходит от концепции непосредственной теократии, подчиняя светскую власть церковной, но различая сферы их влияния и предоставляя светской власти существенную автономию. Фома Аквинский первый проводит четкую и резкую границу между верой и знанием. Разум, по его мнению, только дает обоснование непротиворечивости откровения, веры; возражения же против них рассматриваются лишь как вероятные, не вредящие их авторитету. Разум должен быть подчинен вере. Политико-правовая концепция Фомы Аквинского была основательной апологией западноевропейского феодализма. Фома Аквинский, защищая интересы духовных феодалов, подчеркивал неизбежность рабства как наказания за людские грехи, справедливость сословного разделения общественной структуры

Ключевые слова

Аквинат / «О правлении» / авторство / датировка / государь / князь / Aquinas / De regimine / authorship / dating / Lord / Prince / ruler

Аннотация научной статьи по философии, этике, религиоведению, автор научной работы - Александр Марей

Статья представляет собой введение к переводу на русский язык первой книги трактата «De regimine principum». В ней рассматривается место трактата в традиции «зерцал правителей», проводится краткий анализ проблем авторства и датировки трактата. В рамках европейской традиции зерцал правителей сочинение Фомы Аквинского «О правлении князей » занимает особое место. Безусловно, не первый в традиции, этот текст стал одним из самых известных в этом жанре. По его модели были написаны одноименные трактаты Птолемея Луккского и Эгидия Римского. В дискуссии о датировке автор придерживается мнения, что трактат писался в 1271–1273 годах, и адресатом его был король Кипра Уго III Лузиньян. Отдельное место в статье посвящено дискуссии о принципах перевода, центрирующейся вокруг подходов к переводу основных категорий политической философии Аквината , прежде всего - princeps. Высказывается мнение о невозможности переводить его русским понятием «государь » и дискутируется возможность перевода его словами «князь » и «правитель».

Текст научной работы на тему «Фома Аквинский и европейская традиция трактатов о правлении»

Фома Аквинский и европейская традиция трактатов о правлении

Александр Марей

Кандидат юридических наук, доцент школы философии факультета гуманитарных наук, ведущий научный сотрудник Центра фундаментальной социологии Национального исследовательского университета «Высшая школа экономики» Адрес: ул. Мясницкая, д. 20, г. Москва, Российская Федерация 101000 E-mail: [email protected]

Статья представляет собой введение к переводу на русский язык первой книги трактата «De regimine principum». В ней рассматривается место трактата в традиции «зерцал правителей», проводится краткий анализ проблем авторства и датировки трактата. В рамках европейской традиции зерцал правителей сочинение Фомы Аквинского «О правлении князей» занимает особое место. Безусловно, не первый в традиции, этот текст стал одним из самых известных в этом жанре. По его модели были написаны одноименные трактаты Птолемея Луккского и Эгидия Римского. В дискуссии о датировке автор придерживается мнения, что трактат писался в 1271-1273 годах, и адресатом его был король Кипра Уго III Лузиньян. Отдельное место в статье посвящено дискуссии о принципах перевода, центрирующейся вокруг подходов к переводу основных категорий политической философии Аквината, прежде всего - princeps. Высказывается мнение о невозможности переводить его русским понятием «государь» и дискутируется возможность перевода его словами «князь» и «правитель».

Фома Аквинский и традиция трактатов «О правлении»

В ряду трактатов, обычно называемых «зерцалами правителей»1, небольшой текст Фомы Аквинского (1225-1274)2 «De regimine principum» имеет особое значение. Разумеется, подобного рода наставления составляли важную часть политической культуры Западной Европы, как минимум со времен становления так называемых «варварских» королевств, и с этой точки зрения трактат Аквината прекрасно вписывается в традицию, являясь ее органичной частью. С другой стороны, есть несколько важных моментов, отличающих этот текст от предшествующих ему произведений того же жанра.

1. О жанре «зерцал правителей» и роли этих текстов в формировании политической культуры европейского Средневековья см.: Anton, 2006; Bagge, 1987; Darricau, 1979; De Benedictis, Pisapia, 1999.

2. Фома представляется слишком известной фигурой, чтобы описывать здесь его биографию. Позволю себе сослаться на несколько фундаментальных работ, в которых можно прочесть подробный очерк его жизни и творчества: Finnis, 1998; Стамп, 2012; Стецюра, 2010.

russian sociological review. 2016. vol. 15. no 2

Во-первых, Аквинат не просто обновил, но коренным образом изменил аппарат, с помощью которого анализировались привычные проблемы королевской власти. В отличие от предыдущих «зерцал», построенных, как правило, на тщательной экзегезе Священного Писания и святоотеческой традиции, Фома выстроил свой текст, взяв за основу прежде всего аристотелевскую теорию политики. Разумеется, и Ветхим, и Новым Заветом он владел свободно, и материал, представленный в Библии, в полной мере нашел свое отражение в его трактате. Однако даже привычные библейские аргументы, рассмотренные в свете аристотелевской логики, уже смотрелись по-другому. В этом плане Фому следует признать новатором и, можно даже сказать, родоначальником новой традиции «зерцал» - «трактатов о правлении». Практически все последующие авторы, среди которых можно вспомнить Птолемея Луккского, Эгидия Римского, Данте Алигьери, Марсилия Падуанского и др., уже использовали в своих произведениях исследовательскую оптику, разработанную Фомой.

Во-вторых, рассматриваемый трактат писался Аквинатом уже в очень зрелом возрасте, ближе к концу его жизни, когда здоровье великого теолога оставляло желать много лучшего. Возможно, следствием этих обстоятельств стал, с одной стороны, размер трактата - даже будь он закончен самим Фомой, он вряд ли превысил бы 40-45 глав, сгруппированных в 4 книги, а с другой - плотность изложения материала. Сконцентрировав свое внимание прежде всего на проблеме тирании и ее отличия от праведного королевского правления, Аквинат, по сути, суммировал в этом небольшом трактате все те наблюдения, которые были щедро рассыпаны им по нескольким его большим сочинениям («Сумма против язычников», «Сумма теологии», «Комментарии к Сентенциям» прежде всего). В отличие, например, от одноименного трактата Эгидия Римского, в размышлениях Фомы Аквинского нет ни слова о том, как следует воспитывать короля, как ему одеваться, что и сколько пить за столом и т.д. Там совсем нет повседневных рекомендаций правителю, напротив, Аквинат отвлечен и достаточно абстрактен. Это, скорее, не наставление королю, в собственном смысле этого слова, но размышления о сути и форме королевской власти, записанные вроде бы простым, но в то же время очень плотным языком, требующим спокойного, вдумчивого, медленного чтения.

Возможно, именно эта особенность стала причиной относительно небольшой популярности трактата «О правлении князей» в Средние века. Например, упомянутый выше одноименный трактат Эгидия Римского, несмотря на его огромный размер, был гораздо шире распространен и почти сразу после написания переведен на несколько европейских языков. Трактат же Фомы сохранился в 10 основных рукописях (Aquinas, 1979: 448) и, в отличие от его «Сумм», цитировался средневековыми авторами достаточно редко. Однако та же краткость и теоретичность изложения, наряду с личностью автора, к тому времени канонизированного, и выдвинули этот трактат на одно из первых мест в раннее Новое время, когда он стал буквально настольной книгой всякого, кто задумывался о проблемах королевской власти и тирании. Наконец, именно эта черта текста Фомы делает этот трактат

одним из наиболее интересных и сложных объектов для переводчика. Однако прежде чем говорить о переводе трактата, нужно вкратце разобрать вопросы, связанные с его авторством и проблемой датировки. С последним вопросом неразрывно связан и еще один, меньшего масштаба, но тоже важный - вопрос об адресате трактата, том самом короле Кипра, по просьбе которого Фома писал этот текст.

Активные исследования философии Фомы Аквинского начались в Европе с конца 70-х годов XIX века, после энциклики «Aeterni Patris», в которой Папа Лев XIII призвал к изучению христианской философии, и прежде всего философии Фомы. Однако до трактата «О правлении князей» исследователи всерьез добрались лишь к 20-м годам XX столетия. Одними из первых к вопросам авторства и датировки трактата обратились итальянский исследователь Э. Фьори и англичанин М. Браун (Browne, 1926; Fiori, 1924). Поставив под сомнение то, что Фома выступил автором всего трактата, они инициировали дискуссию, в которой несколько позже принял участие и А. О"Рахилли (O"Rahilly, 1929a, 1929b), высказавший мнение о том, что текст, начиная с 4-й главы 2-й книги трактата был написан учеником и секретарем Фомы Аквинского - Птолемеем Луккским. Это же утверждение было подтверждено - казалось, окончательно - Мартином Грабманном в его монументальной работе «Труды святого Фомы Аквинского» (Grabmann, 1931).

Начиная с этого времени мнение о том, что Аквинат написал первую книгу трактата и 4 первых главы второй книги, приобрело статус доказанного факта и оставалось таковым практически без исключений вплоть до 1979 года. В этом году немецкий исследователь Вальтер Мор в своих «Заметках о трактате „De regimine"» подверг сомнению авторство Фомы Аквинского и предположил, что автором трактата выступил кто-то другой, оставшийся нам неизвестным (Mohr, 1974). Его позиция, подробно разобранная Дж. Блайтом в его предисловии к переводу «De regimine» (Blythe, 1997: 3-5), на сегодняшний день практически не имеет сторонников, за исключением разве что Э. Блэка (Black, 1992). Впрочем, как замечает все тот же Блайт, в отсутствие исчерпывающего кодикологического и палеографического исследования всех рукописей трактата этот вопрос все еще остается открытым.

Со своей стороны, признавая важность аргументов Мора и Блайта, я примыкаю к тем исследователям, которые однозначно приписывают первую часть трактата «О правлении князей» (De regimine, I-II.4) Фоме Аквинскому. Два наиболее ярких аргумента, касающихся, во-первых, серьезных стилистических различий, существующих между этим трактатом и «Суммами» Аквината, и, во-вторых, изменений в политической позиции автора (в «Сумме теологии» Аквинат высказывается в пользу смешанной конституции, тогда как в «De regimine» однозначно утверждает наилучшим типом правления монархию), могут быть парированы следующим образом. Стилистические различия могут быть объяснены разницей в жанрах - если «Суммы» представляли собой, по сути, конспекты университет-

ских лекций Фомы, то трактат «О правлении» был, скорее, консультацией, ответом на частный вопрос, исходивший от одного из европейских монархов. Что же касается идеологических различий, то, как совершенно верно отметил Леопольд Женико, это могло стать результатом эволюции политических взглядов Фомы на протяжении его жизни (Genicot, 1976). Впрочем, как уже говорилось выше, окончательный ответ на вопросы как авторства, так и датировки, способно дать лишь современное критическое издание памятника.

По поводу датировки трактата существует две основных версии. Сторонники первой из них датируют трактат 1266 годом, называя в качестве его адресата юного короля Кипра Уго II Лузиньяна (1253-1267). Прекращение работы над трактатом, в рамках этой гипотезы, связывается со смертью короля, последовавшей в конце 1267 года (Browne, 1926; Grabmann, 1931; O"Rahilly, 1929a; Срединская, 1990; Aquinas, Dyson, 2002).

Вторая версия, которая гораздо ближе мне, принадлежит известному немецкому историку, автору немецкого перевода «Монархии» Данте Кристофу Флюэлеру. В своей книге, посвященной средневековой рецепции «Политики» Аристотеля, Флюэлер обращает внимание на то, что в тексте рассматриваемого трактата Фомы присутствуют ссылки практически на все книги «Политики». Это, в свою очередь, предполагает, что Фоме был знаком полный текст «Политики», переведенный на латынь Вильгельмом из Мёрбеке только в 1267-1268 гг. Следовательно, датировка трактата смещается на несколько лет, к 1271-1273 гг. (Flüeler, 1993: 27-29), адресатом его становится следующий по порядку король Кипра - Уго III Лузиньян (12671284), а причиной прекращения работы над трактатом - смерть Фомы.

Заметки о переводе. Контекст

На сегодняшний день уверенное лидерство в количестве переводов рассматриваемого трактата держит англосаксонская наука - мне известно о существовании шести англоязычных версий «De regimine». Поскольку некоторые из них стали мне доступны благодаря любезной помощи А. А. Фисуна только при подготовке этой статьи к печати, то в ходе работы над моим переводом я пользовался тремя из них, подготовленными Дж. Б. Феланом, Дж. Блайтом и Р. В. Дайсоном (Blythe, 1997; Aquinas, Dyson, 2002; Aquinas, Phelan, 1949). Практически все они отличаются повышенным вниманием к источникам, использованным Аквинатом, и в то же время не уделяют достаточно места и сил концептуализации основных понятий политической философии Фомы. Во многом это обусловлено языковой близостью - достаточно большое количество терминов перешло в английский из латыни и практически не требует перевода.

То же самое можно сказать и о существующих переводах «De regimine» на французский и испанский языки. Они использовались мной эпизодически и, к сожалению, оказались почти бесполезны - практика калькирования терминологии, по моему глубокому убеждению, влечет за собой ее «расколдовывание», пре-

вращение из терминов в обычные слова обиходного языка. Так они становятся, безусловно, понятнее, но теряют изрядную долю своего исходного смысла. То же самое, к сожалению, можно сказать и о переводе трактата на немецкий язык, подготовленном Фр. Шрайфоглем (Aquin, Schreyvogl, 1975). Он отличается достаточно слабым вниманием переводчика к терминологии перевода. Особенно это видно, когда Шрайфогль обращается к таким многослойным понятиям, как, например, «королевское служение» (officium regis) и т.д.

Наконец, при подготовке своего перевода я постоянно консультировался с единственным существующим переводом трактата «О правлении князей» на русский язык. Этот перевод был осуществлен Н. Б. Срединской и частично опубликован в 1990 году в хрестоматии по истории феодального общества (Срединская, 1990). При публикации он был жестоко искалечен - из него были вырезаны практически все фрагменты, имеющие теологическое содержание, а оставлена лишь рецепция аристотелевской мысли. Вместе с тем очевидно, что Аквинат в первую очередь был богословом, и его политическая теория тоже прежде всего теория богословская. Не учитывая этого, в том числе и при переводе некоторых ключевых терминов трактата, можно потерять весь его смысл. К моему сожалению, полная рукопись перевода Н.Б. Срединской на сегодняшний день осталась мне недоступна, а ее автор в личном разговоре высказала опасение в том, что она утрачена окончательно. В некоторых случаях я счел возможным следовать переводу Сре-динской, в иных же, специально оговоренных, расходился с ней. Все случаи моего расхождения в трактовке тех или иных понятий с иными переводами трактата везде указаны в подстрочных примечаниях к переводу.

Заметки о переводе. Терминология

Несколько слов о принципах, которыми я руководствовался при переводе трактата Фомы на русский язык. Основную трудность для меня представлял слабо разработанный словарь отечественной политической философии, из-за чего перевод многих терминов в тексте следует считать сугубо конвенциональным и подлежащим дальнейшему обсуждению и корректировке.

Тематическая специфика трактата обусловила большую долю в нем терминологии, связанной с управлением. Особое же место, как это видно даже из заглавия, занимает в нем фигура princeps"а. В русском переводе Н. Б. Срединской princeps, в полном соответствии с отечественной традицией, превращается в государя, что мне кажется совершенно неприемлемым.

Если коротко, то мои аргументы против такого перевода можно суммировать в трех пунктах. Во-первых, princeps подразумевает отношения первенства (этим словом в Риме называли первого сенатора), в то время как государь маркирует отношения господства. Собственно говоря, этимологически и смыслово словом государь может быть переведено только латинское dominus. Во-вторых, там, где есть государь, подразумевается наличие государства в понимании этого слова,

свойственном европейскому Новому времени, тогда как связи между princeps" ом и государством в целом не существует. Фома Аквинский, как известно, жил в безгосударственную эпоху - можно спорить, существовало ли государство, скажем, в Риме, но не с тем, что феодализм как тип общественных отношений абсолютно противоположен любой государственности. Там, где есть феодализм, то есть там, где царит правовой и политический плюрализм, где нет единой власти, единого правового пространства, государства нет и быть не может. Наконец, в-третьих, понятие государь подразумевает абсолютную, полную и нераздельную власть. Словосочетание «ограниченный государь» вызывает в лучшем случае усмешку, в худшем же просто непонимание. Аквинату же само представление о неограниченной, абсолютной власти в отношении какого бы то ни было светского владыки было чуждо.

Princeps требует иного перевода. Исходя из того, что Фома опирался, с одной стороны, на римскую традицию, восходящую через Августина к Цицерону, а с другой - на богословскую традицию, идущую через того же Августина к Священному Писанию, полагаю, что искать адекватный перевод для понятия princeps нужно именно в русле этих традиций. Этим во многом объясняется то, что я предлагаю в качестве основного эквивалента для этого понятия использовать русское слово князь, разумея под этим не удельного властителя, но, максимально обобщенно, человека, обладающего властью и доступом к управлению. Это слово имеет серьезные корни в нашей политической истории, но оно же активно используется и в русле библейской традиции, для перевода греческих понятий archontes и basileus (отмечу, что слово государь оказывается зарезервировано там для греческого понятия kurios, латинским эквивалентом которого является как раз dominus). Вторым вариантом перевода латинского princeps я вижу простое правитель. Взять его в качестве основного мне мешает то, что тем же словом - правитель - в моем переводе передаются латинское rector, а однокоренным к нему словом правящий - латинские же regens и presidens.

Остальная политическая лексика, использованная Фомой в трактате, практически не вызывает вопросов. Так, словами «кормчий» и «управитель», в зависимости от контекста, передается латинское понятие gubernator; словами «король» или «царь» - rex. Слово власть используется для перевода понятия potestas, и иногда dominium. Впрочем, последнее, как правило, переводится понятием владычество, как и однокоренное ему dominatio. Латинское regnum, пока это возможно, передается либо как королевство, либо как королевская или царская власть. Regimen, в свою очередь, переводится как правление, так же как и principatus; в случае если эти два термина идут в качестве однородных (как, например, в начале 4-й главы трактата), первый переводится как правление, второй же как господство.

Разбору лексики, используемой Аквинатом для описания социальной реальности, я посвящу отдельное исследование, которое выйдет в следующем номере журнала. Поэтому здесь я ограничусь кратким перечнем слов с вариантами их перевода, встречающимися в трактате. Ключевым понятием для социальной фи-

лософии Фомы является multitudo, которое я, по крайней мере, пока, перевожу как совокупность. Словом общность в тексте передается латинское communitas, а словом общение - societas. Здесь необходимо оговориться, что за понятием societas для Фомы стоит не некий субъект или объект общественных отношений, не некая совокупность людей, но сам процесс их единения, коммуникации, общения, что и обуславливает выбор слова для перевода. Понятием народ передается традиционно латинское populus, словом город - civitas.

Цитаты из Священного Писания в переводе приводятся по Синодальному тексту Библии, за исключением нескольких, отдельно оговоренных в сносках фрагментов, когда Фома вольно или невольно искажал библейский текст или когда перевод Иеронима особенно сильно расходится с современной традицией. «Сумма теологии» Аквината дается в переводе А. В. Апполонова. Цицерон и Саллюстий цитируются в переводе В. О. Горенштейна, Тит Ливий - в переводе М. Е. Сергеен-ко. Цитаты из Аристотеля приводятся по переводам Н. В. Брагинской («Никома-хова этика») и С. А. Жебелева («Политика»).

Литература

Срединская Н. Б. (1990). Фома Аквинский. О правлении государей // Политические структуры эпохи феодализма в Западной Европе (VI-XVII вв.). Ленинград: Наука. С. 217-243.

Стамп Э. (2012). Аквинат / Пер. с англ. Г. В. Вдовиной. М.: Языки славянских культур.

Стецюра Т. Д. (2010). Хозяйственная этика Фомы Аквинского. М.: РОССПЭН. Anton H. H. (2006). Fürstenspiegel des frühen und hohen Mittelalters: Specula princi-pum ineuntis et progredientis medii aevi. Darmstadt: Wissenschaftliche Buchgesellschaft.

Aquin T. von, Schreyvogl F. (1975). Über die Herrschaft der Fürsten (De regimine princi-

pum). Stuttgart: Reclam. Aquinas Th. (1979). Sancti Thomae de Aquino Opera omnia iussu Leonis XIII P.M. edita.

T. XLII. Roma: Commissio Leonina. Aquinas Th., Dyson R. W. (2002). Political Writings. Cambridge: Cambridge University Press.

Aquinas Th., Phelan G. B. (1949). De regno ad regem Cypri. Toronto: The Pontifical Institute of Mediaeval Studies. Bagge S. (1987). The Political Thought of the King"s Mirror. Odense: Odense University Press.

Black A. (1992). Political Thought in Europe, 1250-1450. Cambridge: Cambridge University Press.

Blythe J. M. (1997). On the Government of Rulers / De regimine principum; with portions attributed to Thomas Aquinas. Philadelphia: Pennsylvania State University Press.

Browne M. (1926). An sit authenticum opusculum S. Thomae «De regimine principum» // Angelicum. Vol. 3. P. 300-303.

Darricau R. (1979). Miroirs des princes // Dictionnaire de spiritualité: ascétique et mystique, doctrine et histoire. Vol. IV. Paris: Beauchesne. P. 1025-1632.

De Benedictis A., Pisapia A. (eds.). (1999). Specula principum. Frankfurt am Main: Vittorio Klostermann.

Finnis J. (1998). Aquinas: Moral, Political and Legal Theory. New York: Oxford University Press.

Fiori E. (1924). Il trattato De regimine principum e le dottrine politiche di S. Tommaso d"Aquino // La Scuola Cattolica. Ser. 7. P. 134-169.

Flüeler C. (1993). Rezeption und Interpretation der Aristotelischen Politica im späten Mittelalter. Bohum: B. R. Grüner.

Genicot L. (1976). Le De regno: Speculation ou realisme? // Verbeke G., Verhelst D. (eds.). Aquinas and Problems of His Time. Louvain: Leuven University Press. P. 3-17.

Grabmann M. (1931). Die Werke des Hl. Thomas von Aquin. Münster: Aschendorff.

Mohr W (1974). Bemerkungen zur Verfasserschaft von De regimine principum // Möller J., Kohlenberger H. (eds.). Virtus politica. Stuttgart: Fromann. S. 127-145.

O"Rahilly A. (1929a). Notes on St Thomas. IV: De regimine principum // Irish Ecclesiastical Record. Vol. 31. P. 396-410.

O"Rahilly A. (1929b). Notes on St Thomas. V: Tholomeo of Lucca, Continuator of the De regimine principum // Irish Ecclesiastical Record. Vol. 31. P. 606-614.

Thomas Aquinas and the European Tradition of Treatises on the Government

Alexander V. Marey

Associate Professor, Faculty of Humanities, Leading Researcher, Centre for Fundamental Sociology, National Research University Higher School of Economics Address: Myasnitskaya str. 20, 101000 Moscow, Russian Federation E-mail: [email protected]

This article is an introduction to the Russian translation of the first book of Thomas Aquinas" treatise "De regimine principum." The author considers the place of the text within the framework of the European tradition of the Mirrors of Princes, while describing, in brief, the problems of the authorship and the dating of the treatise. Among the European Mirrors of the Princes, the work of Thomas Aquinas, On Kingship; or, On the Government of Princes, has a special place. Thanks to its author"s reputation, this text became one of the most famous influences in both European Late Medieval Philosophy and Modern Political Philosophy. Additionally, this treatise has become a model for two famous works of the same name, On the Government of Princes, written by Ptolemy of Lucca, and Egidio Colonna. In the discussion of the dating of Aquinas" book, the author holds the opinion that this work was composed between 1271 and 1273, and was addressed to Hugh III

Lusignan, the king of Cyprus. The special place in this article is occupied by a small terminological discussion of the Russian translation of the Latin word "princeps." The author affirms that the existing translation of this word as "Lord" (gosudar) is impossible and quite incorrect. In the author"s opinion, the correct translation is "the ruler," or "the Prince."

Keywords: Aquinas, De regimine, authorship, dating, Lord, Prince, ruler References

Anton H. H. (2006) Fürstenspiegel des frühen und hohen Mittelalters: Speculaprincipum ineuntis et

progredientismediiaevi, Darmstadt: Wissenschaftliche Buchgesellschaft. Aquin T. von, Schreyvogl F. (1975) Über die Herrschaft der Fürsten (De regimine principum), Stuttgart: Reclam.

Aquinas Th. (1979) Sancti Thomae de Aquino Opera omnia iussu Leonis XIII P.M. edita. T. XLII, Roma: Commissio Leonina.

Aquinas Th., Dyson R. W. (2002) Political Writings, Cambridge: Cambridge University Press. Aquinas Th., Phelan G. B. (1949) De regno ad regem Cypri, Toronto: The Pontifical Institute of Mediaeval Studies.

Bagge S. (1987) The Political Thought of the King"s Mirror, Odense: Odense University Press. Black A. (1992) Political Thought in Europe, 1250-1450, Cambridge: Cambridge University Press. Blythe J. M. (1997) On the Government of Rulers / De regimine principum; with portions attributed to

Thomas Aquinas, Philadelphia: Pennsylvania State University Press. Browne M. (1926) An sit authenticum opusculum S. Thomae "De regimine principum". Angelicum, vol. 3, pp. 300-303.

Darricau R. (1979) Miroirs des princes. Dictionnaire de spiritualité: ascétique et mystique, doctrine et

histoire. Vol. IV, Paris: Beauchesne, pp. 1025-1632. De Benedictis A., Pisapia A. (eds.) (1999) Specula principum, Frankfurt am Main: Vittorio Klostermann.

Finnis J. (1998) Aquinas: Moral, Political and Legal Theory, New York: Oxford University Press. Fiori E. (1924) Il trattato De regimine principum e le dottrine politiche di S. Tommaso d"Aquino. La

Scuola Cattolica, ser. 7, pp. 134-169. Flüeler C. (1993) Rezeption und Interpretation der Aristotelischen Politica im späten Mittelalter, Bohum: B. R. Grüner.

Genicot L. (1976) Le De regno: Speculation ou realisme? Aquinas and Problems of His Time (eds.

G. Verbeke, D. Verhelst), Louvain: Leuven University Press, pp. 3-17. Grabmann M. (1931) Die Werke des Hl. Thomas von Aquin, Münster: Aschendorff. Mohr W. (1974) Bemerkungen zur Verfasserschaft von De regimine principum. Virtus politica (eds.

J. Möller, H. Kohlenberger), Stuttgart: Fromann, S. 127-145. O"Rahilly A. (1929) Notes on St Thomas. IV: De regimine principum. Irish Ecclesiastical Record, vol. 31,

O"Rahilly A. (1929) Notes on St Thomas. V: Tholomeo of Lucca, Continuator of the De regimine

principum. Irish Ecclesiastical Record, vol. 31, pp. 606-614. Sredinskaya N. (1990) Foma Akvinskij. O pravlenii gosudarej . Politicheskie struktury jepohi feodalizma vZapadnoj Evrope (VI-XVII vv.), Leningrad: Nauka, pp. 217-243. Stump E. (2012) Akvinat , Moscow: Jazyki slavjanskih kul"tur.

Stetsura T. (2010) Hozjajstvennajajetika FomyAkvinskogo , Moscow: ROSSPEN.